Украина в русском сознании. Николай Гоголь и его время.

Однако помимо этого «полуобъективного» взгляда, ко­торым смотрела значительная часть общества на Россию, имеется во всём этом и другой момент. Это был ещё и взгляд «взрослого» народа на себя, взгляд серьёзный и строгий. Тогда как Украина (именно как край этнографической эк­зотики) русским обществом «взрослой» не считалась. У де­тей нет взрослых проблем. А потому к Украине можно было подходить с другими мерками, потому и могла она вызвать умиление и искреннюю радость.

И это — тоже одна из составляющих восприятия рус­ским обществом Украины, формированию которой немало способствовали сами малороссы и даже Гоголь и которая сохраняется до сих пор. Это взгляд как бы немного сверху, взгляд доброжелательный, заинтересованный, даже любя­щий, но немного снисходительный, как взгляд взрослого человека на милого ребёнка, как на «племя поющее и плящущее». Здесь важно подчеркнуть, что русское общество смотрело так не на самих малороссиян.Вспомним, что они были равноправнымистроителями и даже правителями России и со-творцамирусской культуры. Это был взгляд именно на ту этничность,которая по тем или иным при­чинам выставлялась как главная черта и характеристика Малороссии и малороссов.

Разумеется, времена сентименталистско-пасторальной литературы остались далеко в прошлом, и взгляд на Мало­россию менялся, становясь всё более реалистичным и объ­ективным. Но все острые социальные вопросы современно­сти и для Великороссии, и для Малороссии были, в общем, одинаковы и потому ставились на общероссийском уровне (общественно-политическом и культурном), в том числе самими малороссами. Тем самым украинский материал от­теснялся из плоскости социальной в другую, национально­-культурную. Если же кто-то (в основном те, кто придер­живался украинофильской ориентации) хотел увязать эти вопросы вместе, он всё равно оказывался во власти этничности. Во-первых, такие люди сознательно ограничивали поле своих интересов лишь местным, украинским, мате­риалом, как бы вынимая его из всероссийского социально-политического контекста. А во-вторых, желая или даже не желая того, общественным мнением, окружающими они сами воспринимались как что-то специфично-этническое. Ведь себя они относили не к русской, а к украинской жизни и культуре.

Впоследствии именно эта абсолютизация этничности сыграет с Украиной (и именно с ней как националь­ным организмом) злую шутку, только закрепив и усилив тот самый «доброжелательно-снисходительный» взгляд. Но «виновато» в этом будет не столько русское общество и уж конечно не Гоголь и его современники, сколько по­следующие поколения самих украинцев. Притом не мало­россов,а именно украинцев— то есть адептов украинского движения и украинской идентичности.

Деятели этого направления (сначала украинофильско­го, а потом и украинского) начнут абсолютизировать «на­род» как единственного представителя украинского этно­са, создавая Украине такой простонародно-ярмарочный образ, наполненный (по Белинскому) сплошь «Одарками» и «Прокипами». Другие-то сословия, по их логике, «руси­фицировались» и «утеряли» связь с народом. То, что рус­ская культура — это их родная культура, либо не прини­малось в расчёт, либо с порога отметалось. Но главное, что, отталкиваясь от русской культуры и русско-малорусской идентичности ради создания собственных украинских,деятели украинского движения стали всячески выпячи­вать этничность, именно в ней видя не только исходный материал для национального строительства, но и отличие украинцев от русских вообще.

Результаты такого подхода, для вдумчивых наблюдате­лей ставшие вполне очевидными ещё в середине — второй половине Х1Х века, в полной мере начали сказываться уже в новую социально-политическую эпоху, совпавшую с на­ступлением века ХХ. Усилия адептов украинофильства-украинства нередко доходили до абсурда, придавая украинству как национально-культурному и политическому течению гротескный «гопаковско-шароваристый» вид, который приводил в ярость даже некоторых украинских националистов, мечтавших о создании Украины, но Укра­ины — не этнографического заповедника, а современной нации. И, отвергая этот навязчивый, пусть и довольно примитивный, но всё же мирный и безобидный образ, эти люди примутся воспевать «железную волю», «холодную ярость» и героику секиры и немецкого автомата. Однако, создав новый образ украинского национализма, в образ «Украины» они ничего нового привнести не смогут: всё уже было сделано и усвоено до них.

В 1926 году В. В. Маяковский написал стихотворение с весьма соответствовавшим духу тех послереволюцион­ных лет названием «Долг Украине». В этом стихотворении поэт спрашивал современников: «А что мы знаем о лице Украины?» — и приходил к выводу, что сограждане знают об Украине очень мало:

Знаний груз

у русского

тощ —

тем, кто рядом,

почёта мало.

Знают вот

украинский борщ,

знают вот

украинское сало.

И с культуры

поснимали пенку:

кроме

двух

прославленных Тарасов —

Бульбы

и известного Шевченка, —

ничего не выжмешь,

сколько ни старайся.