Укрепленные города

Самое неприятное произошло с книгой. Называется «Москва — противостояние». Хрустел договор своим основным экземпляром, шелестел побочными, а даром — Святослав писать не мог.

— Слава, ты долго телишься, — звонил из Соединенных противостоятельный друг. — Твоя работа заполнит брешь; Солж после «Архипа» ничего не делает!

Хорошо хоть аванс за книгу хватило сил вернуть… Положим, особой силы и не потребовалось — три фирмы, три фирмы, три фирмы.

Анька сидела в героическом и слаборазвитом Израиле. Когда закончится первый этап борьбы с произволом — мы уехали не напрасно!! — поедет Плотников к ней. Можно найти тихие зеленые места неподалеку от Кейсарии — читал о таких в путеводителе-рекламе «Следуйте за солнцем на Святую Землю».

Анька мучается — ни пишет ничего, но он и так понимает. Каждый месяц-два посылается на имя старого приятеля — доктора психиатрии Старчевского — некоторое количество стерлингов. Анькины сложности: Слава, мне ничего не нужно, у меня все есть… Старчевский как специалист сможет расшатать систему табуирования.

На Рождество прислали Плотникову уважительный подарок — билет на праздничный дивертисмент в присутствии Ее Величества.

Королевский зал — он не Колонный Дворец Съездов. Дивертисмент песен Краснознаменного ансамбля под управлением Александрова также не включал. Ничего не дергало. Даже Ее Величество в подозрительном по кремплину костюмчике и менингитке, украшенной бриллиантами, Плотникову — вполне бешеному — жилы не тянула. Святослав углубил шею по подбородок в широковатый ворот новой сорочки, и обосторонние соседи были совсем чужие ровные люди, не имеющие никакого касательства ни к «Архипу», ни к борьбе с произволом. Сплошное Счастливого Рождества.

Миновала некоторая часть дивертисмента — и опустился бархатный задник, подпаленный красно-золотым. И вышел певец — после скрипичного проигрыша, узнанного Плотниковым. А певца — Плотников не узнал: попросил у соседа лорнет подчеркнуто древнего вида, стал всматриваться. На певце был темный костюм — двубортный пиджак, подогнанный так, что сразу ясно, насколько плохо у певца с телосложением. Прическа — с заду наперед, но до того тщательно, что схватился Плотников за темя — свое проверил. Неистовой гладкости щеки втянуты, кремовый лак под гримом затопил певцу морщины. Приморски трепыхаясь, певец держал в острых пальцах микрофон — на расстоянии миллиметра от слабых губ.

Ты моя единственная, ты моя несравненная, ты мое счастье, — вот, что ты!

И невидимый баритон-оптимист поделился со слушателями радостным сюрпризом:

— Дамы и господа. Поль Анка!!!

Бурные аплодисменты, переходящие в прострацию.

Камнем черным и смертным сидел Слава Плотников, что танцевал под эту песню со студенткою — кавээнкою Ниной (первая жена) — после вечера поэзии Евгения Александровича Евтуха. Теперь Солж — тогда Евтух. Танцевал Плотников, и переводил Нине слова нивесть откуда достанной пластинки, — не синий с бронзой кружок «Супрафона», не рок на рентгенкостях, — но пластинка! Ты моя единственная, ты моя несравненная, ты мое счастье, вот что ты. И добавлял, отталкивая взрывною согласной прядку от нининого ушка: д-ля меня. А следующую песню Нина танцевала с другим, а он, Плотников, проглядывал глянцевый пакет, отпечатанный небывалыми в тоталитарном государстве красками — по заказу компании «Коламбиа Бродкастинг Систем», — для него, Славы Плотникова, для его единственного и несравненного счастья.

Звени, звени жилками, настройся на последний и светлый полет в назад — куда нет, и откуда нет! — возврата. Был молодой Слава Плотников — стал старый. Простота, кто понимает. А что в промежутке было? А какая разница. Смертным и черным камнем сидел Плотников: считал, сколько им всем лет — Славе, Нине и Полю Анке. Под Полем Анкой понимается исполнитель с подсохшими плечами, сырым лицом и прической, называемой в России «внутренний заем». Ведь если Поль Анка так выглядит, то мы на кого похожи?!

Примерно семь лет переводов в защиту «СОЮЗЭКСПОРТ" а» — до наступления необратимых состояний. Вторую неделю лежит неподписанное мною письмо изгнанников — с требованием ограничить торговлю с Софьей Власьевной, покуда она не прекратит. Сначала брошу работать на торгующие с ней фирмы — потом подпишу. А не брошу — кормиться надо, запастись перед приездом Аньки, или моим к ней переездом. Противостояние.

Закопошился владелец лорнета, и Плотников вернул ему имущество. Сосед покосился-покосился, хотел, возможно, обеспокоиться, но Плотников вдруг принялся выбираться на волю. До межкресельного прохода было полтора десятка сидений, так что Плотников повторял: «Извините, извините…» Его извинили. Домой поехал. Там сел за «Эрику» — писать Анечке: