Укрощение строптивой

— Вообще-то… — Китинг задумался. Теперь эта затея уже не казалась ему такой уж привлекательной — напротив, она все больше ему не нравилась. — Видите ли, если речь идет о возможности устроить свою жизнь, то ведь Фентон тоже заслуживает второго шанса, не так ли?

— Никак не могу вас раскусить, — пробормотала Камилла, пристально глядя на собеседника.

— Это не так уж трудно. Я в прошлом гедонист, который поплатился за свою опрометчивость. А вы, Камми… по-видимому, вы моя последняя надежда.

— В таком случае вам можно позавидовать. И мне кажется… Ох, ведь я опаздываю! А Люсиль понятия не имеет, как рассаживать джентльменов, и она наверняка все перепутает.

Проклятье! Китинг удержал девушку за руку и тихо сказал:

— Я просто пытался пошутить.

— Ничего подобного.

— Ну хорошо, попытка не удалась. Но я сказал правду: мы с вами друзья. И я не допущу ущемления ваших интересов, клянусь.

— Вот это я и хотела услышать, — отозвалась Камилла. — В таком случае рассчитываю на вас. Кажется, я вам верю.

Через несколько секунд девушка скрылась за дверью клуба, а Китинг, усевшись на каменную скамью, тяжело вздохнул. По-видимому, за последние шесть лет он так ничему и не научился, хотя постоянно утверждал обратное. Да-да, конечно, не научился. Иначе не целовался бы с невестой своего кузена и не вожделел бы ее. Снова вздохнув, Китинг уронил голову на ладони.

Будь она мегерой или избалованной эгоисткой, тогда справиться со своей задачей ему было бы гораздо проще. Но он не ожидал, что придется иметь дело с очаровательной и умной девушкой, вина которой заключалась лишь в том, что она жаждала романтики…

Китинг выпрямился и осмотрелся. Он твердо знал, что ему следовало побороть свое влечение к Камилле. Он был обязан это сделать, потому что его сыну требовалось хотя бы приличное образование. Это было гораздо важнее, чем его, Китинга, собственные желания.

«Кажется, я вам верю», — сказала эта несносная девчонка. И это было самое лучшее и вместе с тем самое худшее из всего, что она могла ему сказать. Китинг энергично помотал головой, пытаясь избавиться от воспоминаний о ее поцелуе. Снова осмотревшись, он поднялся и направился к подъездной дорожке, где оставил Увальня. Теперь от него требовалось только одно — уговорить Стивена позавтракать с ней. И если он, Китинг, сумеет держать язык за зубами, а прочие части своего тела — в узде, то успех ему был практически обеспечен. Главное — не думать ни о чем другом. То есть не думать… о прочих возможностях, какими бы соблазнительными они ни казались.

Элеонора Ховард, леди Балтроу, пила чай и листала лондонскую газету трехдневной давности. Читать газеты было гораздо увлекательнее шесть лет назад, когда она близко знала всех тех, кто упоминался на страницах светской хроники, но и сейчас выходки какого-нибудь беспутного юнца аристократа порой очень смешили.

Внезапно ее взгляд привлекла одна из заметок, заголовок над которой гласил: «Несколько пари, заключенных в «Уайте». Оказалось, что пари эти были проиграны, когда выяснилось, что мистер Китинг Блэквуд, живой и невредимый, вернулся из провинциальной глуши, чтобы ринуться в водоворот столичного сезона. «Скандально известный Чертов Блэквуд, — писал автор заметки, — расположился у герцога Гривза, и его уже несколько раз видели в обществе одной леди, пользующейся не менее скандальной репутацией».

Дочитав абзац, Элеонора откинулась на спинку стула и вдруг вскочила и выбежала из маленькой столовой.

— Моле, Салли! — позвала она. — Немедленно укладывайте мои вещи!

На зов из холла явился дворецкий.

— Что прикажете, миледи?

— Несите вниз мой дорожный сундук и наймите экипаж. Мне немедленно надо в Лондон!

— Что-то случилось, миледи? — с беспокойством спросил дворецкий с сильным французским акцентом.

— Случилось — и очень многое. Мне грозит страшная опасность! Меня могут забыть!

Китинг Блэквуд в Шропшире — это одно дело, а вот в Лондоне, где великое множество других дам, несомненно жаждущих разделить с ним ложе, — совсем другое. И в результате она могла лишиться дохода, а также остатков своей репутации. И, уж конечно, будущего.

Блэквуд обязан был помнить, что он натворил, и ни в коем случае не тратить деньги на пари, выпивку и женщин. И пусть даже не надеется когда-нибудь обрести покой — ведь ей же нет покоя. Но главное — пора было напомнить ему о долге. Чем раньше, тем лучше.

— Вы хотели встретиться в клубе «Высший свет» только для того, чтобы мне пришлось понижать голос? — спросил Фентон, входя в библиотеку герцога Гривза. Приблизившись к одному из шкафов, маркиз провел пальцем по книжным корешкам (Китинг так и не понял, читал ли тот заглавия или же проверял, нет ли пыли). — Кроме того, вы должны помнить: я не желаю появляться вместе с вами на публике, — продолжал маркиз. — Чем меньше людей знает, что мы с вами в родстве, тем лучше.

— А вот с этим могут возникнуть некоторые сложности, — заметил Китинг.

Фентон наконец-то повернулся к нему.

— Это еще почему?..