Укрываясь Тенью

Нет, не хочу быть зарезанным, как свинья. Если уж умирать, то с оружием в руках, защищая своих близких или идею. А я-то готов защищать любую свою идею. Благо, их у меня поднакопилось порядком. Дал бы кто оружие, а я бы уж так защитил. Но не дают. Боятся чего-то, видимо. Хотя чего они боятся? То, что я стану стрелять? Глупо. Страх последствий контролирует нас гораздо сильнее жажды отмщения и справедливости. Чуть что, перед глазами уже рисуется суд, решетка, темный угол и ласковые сокамерники. Страх заставляет нас быть слабыми и терпеливыми. Нам говорят, что страх – это нормально, что страх – это защитная реакция, что без него мы бы просто погибли. Знаешь, понос ведь тоже защитная реакция. Но страдать от поноса всю жизнь явно не может быть биологической нормой. Так почему же всю жизнь бояться – это норма для них? Просто они хотят, чтобы я был таким. Родиться, чтобы всю жизнь озираться по сторонам, трястись, прятаться под плинтус, как бы что не случилось, а потом забиться в свою норку и умереть? Чтобы о моей смерти узнали через пару дней по сильному запаху гниения? Ну, уж нет. Умирать нужно, словно взрыв сверхновой: ярко и быстро. И разлететься лучами в разные стороны, освещая окружающий мрак ярче всех звезд в галактике. Чтобы и через тысячу лет о тебе помнили. Звезда светит, чтобы ее видели. Человек рождается, чтобы его помнили. И чтобы умереть.

Скажешь, я не ценю жизнь. А что ее ценить? Она же досталась на халяву. А кто и когда ценил халяву? Подобрать кошелек, так прокутить. Получить в наследство дом, так пускай сгорит дотла. Родиться, так с легкостью умереть. Люди ценят только то, что осталось у них последним. Но пока у меня, в придачу к жизни, есть много чего: да хотя бы совесть. Вот когда, кроме жизни, у меня больше ничего не будет, тогда, может, я и буду ей дорожить и дрожать над ней, как над добром. Но не сегодня.

Знаешь, – а ты точно знаешь – нас окружает огромный мир с бессчетным количеством законов, по которым мы вынужденно живем и которые придумали явно не мы. Один такой закон делит нас на везунчиков, которым не надо прикладывать усилий для жизни в радости, и на тех, чьих усилий никогда не хватит, чтобы получить свое счастье.

Другой закон гласит: определенная стадия нашего прогресса приходит вместе с соответствующей стадией нашего сознания. Первобытные люди не понимали, что такое колесо. Дай им его, они вертели бы его в руках, не находя применения. Это была бы технология сверх их понимания. Смена сознания дала доступ к первым орудиям труда, огню и тому же колесу. Люди когда-то не помышляли о скоростях быстрее бега лошади. Шагнув дальше, разум лишь копировал реальные объекты: подняться в небо мы пытались, яростно махая крыльями, как птицы. Теперь мы на пороге космоса, но с трудом можем вырваться за пределы нашей орбиты, а уж о выходе за пределы звездной системы и помышлять нечего. Всему виной оно – наше сознание. Оно еще прыгает с ветки на ветку и пытается убить добычу голыми руками, хотя вокруг полно камней и палок. Нет чтобы взять оружие помощнее, да? Так вот, как только мы поймем, что и убивать не нужно, тогда рубеж падет, а нам откроется дальний космос. И потому бесцельно ждать тарелки с серыми посетителями (ну, или зелеными – кому какие привидятся). Если они смогли вырваться за свои пределы, то точно не для того, чтобы попасть в пределы нашей ограниченности. Таракан не поймет человека, как и человек не поймет таракана. И по той же причине не будет звездных войн и переделов галактик. Если мы достигнем той ступени сознания, нам это станет не нужно. И других звезд мы до тех пор не увидим. Возможно, это и есть баланс Вселенной. А может быть, больше и нет никого. И мы единственные. Одиночество каждого отдельного человека складывается в наше общее одиночество. Так мы и ходим каждый сам по себе и варимся в своих мыслях, как в бульоне. А я, видимо, уже окончательно сварился.