Улица Рубинштейна и вокруг нее. Графский и Щербаков переулки

С чистой совестью я поехал обратно в Петроград, получив из бухгалтерии ГубОНО подтверждение о поступлении денег на счет нового театра. Затем зачислил на штатную работу чету Горловых, Бахтина, Бейера, Петрова-Бояринова (с 1 ноября 1921 года). Все они к этому времени уже интенсивно работали, готовясь к открытию театра.

В связи с новым поручением — организации специального театра для школьников — я оставил работу в пункте беспризорных детей осенью 1921 года.

Н.Н. Бахтин стал подбирать состав педагогической части театра, так как без участия квалифицированных педагогов мы не мыслили педагогического театра. Своих помощников Николай Николаевич отбирал строго. Мало того что это были люди с высшим педагогическим образованием, он с каждым проводил серьезную беседу и только после такого коллоквиума принимал.

С первых дней подготовительных работ педагоги театра присутствовали на наших занятиях, изучая природу нового дела.

Как только прошел слух об организации нового театра, ко мне стали приходить актеры, желавшие работать со мной. Одними из первых пришли Борис Вульфович Зон и Владимир Сергеевич Преображенский. Оба познакомились со мной на тех немногих спектаклях, которые мне довелось поставить в существовавшей некоторое время при городском театральном отделе (ПТО) передвижной драматической труппе. Я поставил там спектакли: „На дне“ и „Не было ни гроша, да вдруг алтын“, где Б.В. Зон играл Барона и Баклушина, а В.С. Преображенский замечательно сыграл Крутицкого. Пришла Ольга Михайловна Черкасова, ее я знал по тому же театру. Пришли Леонид Федорович Макарьев из студии Аполлонского, бывшая актриса Художественного театра Е.М. Мунт, пожелавшая играть для детей, актеры П.М. Денисова и С.И. Адрианов. На каком-то солдатском самодеятельном спектакле высмотрел я будущего Ивана-дурака — И.А. Развеева. В.А. Зандберг пришла, когда уже не осталось актерских вакансий. Пришлось зачислить ее в штат вспомогательного состава. Она не спорила, хотя уже была актрисой в Екатеринбурге. Ее зачислили за сознательный подход к идее театра юных зрителей и за хорошо прочитанные стихи Блока.

Мы решили для нашего первого спектакля остановиться на сказке Ершова как на детской классике. Я лично любил эту сказку с детства за ее народное остроумие, за ее героя Ивана-дурака, не побоявшегося взять перо жар-птицы, которое „сулило ему много-много непокоя“. „Непокой“ привел его к познанию многих чудес и к победе над царем и его присными. Полюбил я эту сказку за ее подлинную народность, за ее стих, за богатство образов. Помню я, еще подростком, увидев в старом журнале „Шут“ красочные иллюстрации к сказке художника Афанасьева, купил журнал и оклеил картинками стены своей комнатушки. Так и жил в окружении ярких красочных образов „Конька-Горбунка“. Оказалось, что мою любовь к „Коньку“ разделяли и Горловы, и другие основатели ТЮЗа.

Ухватились за эту сказку мы еще и потому, что нам надо было противопоставить нечто яркое доминировавшим в те годы вкусам ребят: мальчишки упивались пресловутыми Натом Пинкертоном с его необычными похождениями, девочки зачитывались Чарской. Нам казалось, что приключения Ивана захватят мужскую часть наших зрителей, а их прекрасную половину привлечет сказочная лирика. Мы не ошиблись, „Конек“ нас вывез на верную дорогу…

Первая большая репетиция — спевка — была 13 декабря 1921 года в помещении музыкальной школы на ул. Пестеля. Хоровые занятия, которым предшествовало распределение индивидуальных ролей, помогли режиссеру узнать своих будущих актеров, а актерам познать друг друга.

Стали выявляться будущие исполнители основных ролей: Царь — Преображенский, Иван — Развеев. Преображенский и Развеев оказались самородками и создали ряд замечательных диалогов, насыщенных богатыми интонациями.

На месте был Спальник — Зон. Хорошо подавала ершовский стих Конек — Зандберг. Убедительно сказывали сказку Деды — Горлов и Васильев, взаимно дополняя друг друга и в звуковом отношении: Горлов — бас, Васильев — тенор. Все шло весьма хорошо, как вдруг пришло извещение из Наркомпроса о том, что с 1 января 1922 года ТЮЗ снимается с государственного бюджета.

Пошел в ГубОНО. Доложил З.И. Лилиной. Спросил, что делать. Распускать труппу или как? Лилина деловито спросила, не сможем ли мы без зарплаты продержаться до весны. Пока она бралась поддержать нас шестьюдесятью интернатскими воспитательскими пайками: хлеб, селедка, соль.

Провели общее собрание, на котором решили средства для жизни добывать другими путями. А после трудового дня и репетировать, и играть спектакли. А пока спектакли не начались, репетировать усиленно. К чести товарищей следует отметить, что почти никто не изменил начатому делу. Невзирая ни на что, мы готовили наш первый спектакль. Готовились к первой встрече с нашими юными зрителями…

22 февраля состоялась генеральная репетиция. Накануне я никак не могу заснуть. Мне наивно казалось, что я этой ночи не переживу и не доживу до генеральной. Однако наконец заснул и дожил.