Ультиматум Борна

– Бернардин! – закричал служащий Второго бюро, который менее тридцати минут назад официально отрекся от своего коллеги. Выпрыгнув из патрульной машины, он опять закричал: – Бернардин! Где ты?.. Господи, ну где же ты? Я вернулся, старина, потому что я не могу бросить тебя! Боже, ведь ты был прав, я и сам теперь это вижу! О господи, ну скажи мне, что ты жив! Ответь

мне!

– Другой мертв, – последовал ответ Бернардина, когда его худая фигура с трудом отделилась от пустынной витрины в сотне футов к северу от того места, где был Борн. – Я пытался сказать вам, но никто не хотел слушать…

– Я поступил слишком опрометчиво! – вскричал служащий, подбежал к старику и обнял его, пока те, кто находился в полицейской машине, выходили из нее, прикрывая лица руками, и окружали горящий фургон, правда, на почтительном расстоянии.

– Я передал нашим людям по рации, чтобы они возвращались! – добавил чиновник. – Поверь мне, старина, я вернулся, потому что не мог оставить тебя в таком состоянии, только не моего старого товарища… Я просто не знал, что эта свинья напала на тебя, ударила тебя. Когда он сказал мне об этом, я выкинул его вон из машины!.. Я вернулся за тобой, вот, видишь? Но, бог мой, я не ожидал увидеть ничего подобного!

– Это ужасно, – сказал ветеран Второго бюро, осторожно, но быстро оглядывая бульвар и окрестности. Он особо отметил множество испуганных, напряженных лиц в окнах трех каменных домов. Сценарий развалился после взрыва фургона и исчезновения коричневого лимузина. Вассалы остались без своего господина, и ими овладела тревога.

– Это не только твоя ошибка, старый друг, – продолжил он с извиняющейся ноткой в голосе. – Это был не тот дом.

– Ага! – триумфально воскликнул сотрудник Второго бюро. – Не тот дом? Это действительно закономерная ошибка, а, Франсуа?

– Закономерные последствия могли бы быть гораздо менее трагичными, если бы вы не поступили так опрометчиво, как вы метко выразились. Вместо того чтобы прислушаться к человеку с таким большим опытом, как у меня, вы велели мне выйти из машины только для того, чтобы я стал свидетелем кошмара, произошедшего после вашего отъезда.

– Мы выполняли ваши приказы! Мы обыскали дом – не тот дом!

– Если бы вы остались, если бы задержались хотя бы ненадолго, этого можно было бы избежать, и мой друг был бы сейчас жив. Я буду вынужден включить это в рапорт.

– Прошу вас, дружище, – вставил сотрудник. – Давай поразмыслим вместе на благо Бюро… – На этот раз их перебило шумное появление пожарной машины. Бернардин поднял руку и перевел своего сопротивлявшегося бывшего товарища через бульвар, как бы чтобы не мешаться пожарникам, а на самом деле чтобы оказаться поближе к Джейсону Борну. – Когда прибудут наши люди, – продолжил сотрудник, авторитетным тоном повысив голос, – мы очистим дома и задержим всех жителей для тщательного допроса!

– Боже

, – воскликнул Бернардин, – не добавляй к некомпетентности ослиного упрямства!

– Что?

– Лимузин, коричневый лимузин – вы же видели его.

– Да, конечно. Водитель сказал, что он уехал.

– И это все, что он вам сказал?

– Ну, грузовик загорелся, и было столько всяких радиосообщений для персонала…

– Посмотрите на разбитое стекло! – велел Франсуа, указывая на витрины магазинов в стороне от углубления, где прятался Борн. – Посмотрите на выбоины в асфальте. Перестрелка, мой друг. Стрелявшие скрылись, думая, что убили меня!.. Ничего не говорите, ничего не делайте

. Оставьте этих людей в покое.

– Я вас не понимаю…

– Глупец. Если вдруг по какой-то причине существует хоть малейшая вероятность того, что хотя бы одному из тех убийц будет приказано вернуться сюда, не должно быть никаких препятствий.

– Выражайся понятнее.

– Куда уж понятнее, – возразил Бернардин. Пожарники поливали из шлангов и гигантских огнетушителей пылающий фургон. – Пошли своих людей в каждый дом, пусть они спрашивают, все ли в порядке, и объясняют одно – власти определили, что эти ужасные события на улице имеют криминальную основу. Кризис прошел; причин для тревоги больше нет.

– А это правда?

– Это то, во что нам нужно, чтобы они поверили.

Завывая сиренами, на улицу ворвалась «Скорая» в сопровождении двух дополнительных патрульных машин. По обеим сторонам улицы д’Алезья стояли жители квартир, многие в поспешно натянутой домашней одежде – штанах и рубашках, другие в ночных пижамах и поношенных тапочках. Заметив, что фургон Шакала представляет собой теперь дымящуюся массу искореженного железа и битого стекла, Бернардин продолжил: