Улыбка гусара

– Да? – деланно удивилась готесса. – Ну а теперь посмотри, как реагируют на твои методы открывания те, кто находятся за дверью… Если они еще и не стекли из кресел на пол, то только потому, что и этого побоялись.

– И что, я должен теперь испытывать угрызения совести? – поинтересовался я, глядя в лучащиеся искренним весельем глаза Элен.

– Какие угрызения? Какая такая совесть? – тут же ворохнулся восседающий на моем плече комок перьев. – Пусть только попробует укусить моего хозяина! Я её сам загрызу! – Чума широко распахнул клюв, на котором тут же выросли немалых размеров зубы.

– Да успокойся ты, – Элен бесстрашно погладила взъерошенного грача-мутанта. – Не может грызть то, что давно спит в анабиозе. Граф-то сам из могилки вылез, а вот совесть так под землей и оставил.

– Разумеется, – поддержал я шутку. – Вещь сия для вампира бесполезна абсолютно, лишь только лишние хлопоты приносит.

– Кар-р! – насмешливо каркнул Чума, несмотря на несколько неподходящий внешний вид, старающийся добросовестно исполнить роль ворона. Тоже мне, актер погорелого театра.

Как говорится, цирк уехал, а клоуна забыли. Или он сам убежал, не суть важно. Зато публика в зале, где проходило какое-то важное совещание, подобралась небольшая, но не вызывающая особых симпатий с первого взгляда. Нет, я понимаю, первое впечатление бывает и обманчивым, но далеко не всегда. На лицах не было откровенной тупости, но больше всего они напомнили мне мерзкие физиономии ростовщиков, с коими как-то приходилось сталкиваться волею случая. Не мне, моим знакомым, но впечатления от того не стали менее отвратительными.

Быть может, деньги плохо влияют на человека? Да нет, я ведь сам отнюдь не бедствовал, получив от отца весьма немалое наследство. Тогда в чем же дело? Скорее уж это не слишком приличные люди изо всех сил тянутся к деньгам, ставя их во главу угла и не интересуясь более ничем. И все же правила приличия требуется соблюдать. Именно так говорил корнет Малахов, называя свое имя и звание только что убитому им английскому офицеру. Дело было в каком-то замухрышистом трактире, а поединок состоялся вроде бы из-за неподеленной симпатии со стороны смазливой девчушки. Говорили ему, сначала представься, а уж потом на шпагу нанизывай, так он, паразит, с тяжелого похмелья будучи, все и перепутал. Забавный человек был… Потом вроде в кадетский корпус подался, фортификацию преподавать.

Извините, господа, отвлечься изволил на воспоминания о той, давно минувшей, но все же дорогой жизни. Так я к чему… Маньяка можно и на кусочки порезать и в фарш мелкого помола перекрутить, но представиться я все же обязан до, а не после:

– Граф Бельский. Извините за столь шумное появление, но ваша охрана оказалась настолько нелюбезной, что попыталась воспрепятствовать моему желанию пообщаться кое с кем из вас.

Ответом было абсолютное молчание, нарушаемое лишь постукиванием зубов да громкой икотой одного из тузов местной финансовой колоды. Жалкое зрелище, надо признать. Примерно так я и выразился, на что моментально последовала жесткая отповедь со стороны Элен:

– Этих жалеть не стоит. Они не побрезгуют не то что последний рубль из кармана вытащить, так еще и у покойника изо рта золотую коронку изымут. А если тот вдруг оживет и пнет их по причинным местам, так они поднимут вой на весь мир. «Нарушение прав человека» – явно процитировала она кого-то мне неизвестного. – Да ну их к бесу… – Похоже, у моей готессы имелись какие-то личные причины их недолюбливать.

– Да, да! Ко мне их! – оживился Чума, продолжающий восседать на моем плече, словно охотничий сокол. – Я уж им покажу, не только где раки зимуют, но и где они лето проводят.

– И где же? – проявила вечное женское любопытство Элен.

– А в котле с кипятком… У них такой роскошный красный загар появляется!

Право слово, как дети… Особенно Чума. Меж тем один из относительно отошедших от ступора попытался было протянуть лапку к мобильному телефону, но тот ускакал от него, словно взбесившаяся крыса, то есть быстро и с писком.

– Вы что себе позволяете, – начал было раздуваться сидящий во главе стола один из иноземных визитеров, полный темнокожий мужчина лет сорока, чье лицо буквально сверкало, словно офицерский сапог, добротно начищенный ретивым денщиком до глянцево-блестящего состояния. А этот-то арап что здесь делает?

– В этой дикой страна я чувствовать себя некомфортно. Вас нужно цивилизовать и нести к вас демократический ценность… – Меж тем продолжал выходец их знойной Африки свои речи.

– А вы сейчас изволите нести полную чушь, – ответил я невесть что возомнившему о себе существу на вполне грамотном английском. – И как же вы, неуважаемый сэр, намерены приобщать нас к своим «ценностям»? Сами-то давно с пальмы спустились?