Улыбочку, капитан Бойко!

– Значит обреем и керосином обработаем, – кивнул Бойко, закрывая камеру, – мне вши в кровати не нужны!

– Да ты пидор! – взревел Валера. – Что творится! Мусора – пидорасы!

– Это что – новость? – Бойко хмыкнул. – Еще в прошлом веке на каждом заборе писали!

– А я не пидор, – встрял и здесь Юрка, – я сапиосексуал!

– Чего?

– Меня возбуждает мозг! – гордо сообщил Киселев. – Гендер вторичен, главное – внутреннее наполнение.

– Будешь так себя вести, как сегодня, я тебя наполню так, что мало не покажется, – пригрозил Бойко. – И в рот, и в жопу!

Юрец закатил глаза:

– Очень страшно, уже описался. Ты меня не возбуждаешь! – громко объявил он, как только они оказались среди коллег Вадима. – Потому что ты тупой.

– Слышь, базар фильтруй! – Бойко дернул его за локоть.

– Только тупица не смотрит по сторонам, когда входит в комнату, – Юрка пожал плечами, огляделся на застывших вокруг полицейских, – вы меня тоже не возбуждаете, так что нечего пялиться! Вы тоже тупые – посадили меня в камеру, а шнурки в кроссовках оставили! А что, если бы я на них повесился?!

– Все бы отметили это как дар небес! – фыркнул Бойко. – Пошли уже!

***

Дома Вадим первым делом отправил Юрку в душ. Как-никак, а соседство с бомжом, даже знакомым, было чревато и болезнями, и теми же вшами.

Вторым – почистил картошку и закинул ее вариться. Третьим – набрал маму. Еще днем, катаясь по городу, он понял, что в отношение нее, а главное – тети Марины нечестно скрывать, что ему известно местонахождение Киселева. Юра был их единственным сыном, и его родители наверняка не находили себе места, переживая и придумывая разные ужасы про его судьбу. Во всяком случае, его мама наверняка сходила бы с ума. И, пока Юрец терроризировал полицейских, где-то в Москве несчастная женщина, возможно, молится или плачет. Не дело было оставлять ее в таком состоянии еще лишний день или даже час.

– Мам, Юрка у меня, – сообщил он вместо приветствия. – Он здоров, жив, веселый даже будто. Передай тете Марине, что он, наверное, пока побудет здесь. Я попробую разобраться, что там за секта, куда он угодил, если таковая есть. Но, может, не сразу получится. У меня работы полно.

– Ох, Вадичка, а ведь я так и знала! Он ведь всегда к тебе тянулся, спрашивал про тебя через Маришку, как ты, где ты, какое звание получил, – затараторила обрадованная мама, – Юрка всегда на тебя походить хотел еще в детстве, как хвостик ходил за тобой! Вот и сейчас к старшему товарищу прибежал за помощью! Как хорошо-то! Маришка будет рада очень!

Все это было несколько неожиданно. Вадим в упор не помнил, чтобы Юрец за ним ходил в детстве, скорее уж это сам Вадим постоянно на него напарывался и вытаскивал из неприятностей. Впрочем, деревенька Новотроицы даже в те годы была совсем маленькая – несколько улиц всего, не удивительно было постоянно встречать своих соседей. Остальные слова мамы тоже звучали весьма сомнительно. Судя по поведению Юрца, тот меньше всего хотел походить на «продажную ментовскую мразь» и был готов кричать об этом на каждом углу. Впрочем, говорить о том, что Юра вовсе не кинулся к нему за помощью, а случайно оказался пойманным на глухой дороге, Вадим не стал. Это бы только расстроило и маму, и тетю Марину. Он попросил передать Киселевым, что их сын в безопасности и попрощался.

– Спасибо, конечно, но твой шмот подходит только на твой шпальный рост.

В дверном проеме возник Юрка, придерживающий спадающие с него штаны, которые Вадим ему выдал в качестве смены. Футболка с логотипом «Арии» еще со времен веселой рок-юности была Киселеву по колено. Бойко удивленно поднял брови, только сейчас понимая, что Юрец не шибко-то вырос за эти годы. Отчего-то до этого момента он как-то не задумывался о том, что все они должны были измениться внешне, и принимал как данное, что парень, которого он помнил максимум – пятнадцатилетним, спустя десять лет выглядел так же. У него, похоже, даже щетина не росла толком – щеки были совершенно чистыми. Поразительное сочетание невинности и прожженности. Юрку хотелось одновременно обругать и защитить.

– Чего лыбишься?

Юрка воспринял выражение лица Вадима по-своему и немедленно обиделся. Недолго думая, он отпустил штаны, они тут же упали на пол, демонстрируя тощие бледные ноги. Юра царственно шагнул вперед и подошел к столу:

– Что на ужин?

– Какое прелестное маленькое черное платье! – не удержался и заржал Бойко. – Вы с какой вечеринки, девушка?

– Иди нахуй.

Юрка показал ему средний палец и полез в стоящую на столе вазочку. Там оставалось несколько конфет «коровка», которые он немедленно принялся разворачивать и есть.

– Не порти аппетит, сейчас картошка сварится, – бросил на автомате Бойко.

– Да, мамочка, – фыркнул Юрка, с ногами забираясь на стул.

Бойко в этот момент невольно проследил за его движением и ахнул. Под футболкой у Юры ничего не было. Тот, заметив его взгляд, дернул бровью и неожиданно изобразил какой-то странный полуакробатический трюк, перекинув ноги «солнышком». Вадим почувствовал, как в лицо ударила краска: было в этом жесте что-то не только провокационное, но и волнующее.