Ум и Пустота

Дело в том, что для того, чтобы мы могли прикоснуться к тому или иному предмету, он совершенно необязательно должен быть субстанционально существующим. Присваивая чему‑либо название, мы неизменно даем его скоплению каких‑то частиц. И объект, которому мы даем наименование, существует. Он имеет взаимозависимое происхождение. При этом он лишен независимого субстанционального существования. Например, когда речь идет о какой‑то мельчайшей частице – электроне, следует учесть, что субстанционально существующего электрона нет. Почему? Потому что мы даем наименование «электрон» двум или более мельчайшим субстанциям. Мы даем наименование крошечным частицам или каким‑то характеристикам этих частиц. Так что электрон тоже существует номинально. Поэтому когда ученые ищут электрон, протон или нейтрон, они их не находят. Вместо них они обнаруживают что‑то другое – элементарные частицы или энергии. Энергию, в свою очередь, обнаружить также невозможно. Можно найти что‑то другое… В ходе этого поиска у нас может возникать очень много терминов и наименований, но ни единого субстанционально существующего объекта мы не обнаружим. Почему? Потому что каждая частица имеет взаимозависимое происхождение. Кроме того, как говорится в буддизме, неделимых частиц нет. В противном случае эта самая неделимая частица и была бы субстанционально существующей. Мы могли бы спросить: «Где здесь неделимая частица?» и указали бы на нее пальцем. Также мы обнаружили бы саму субстанцию этой неделимой частицы. Однако когда я спрашиваю вас: «Где чашка?», вы ни на что не можете указать пальцем. На что бы вы ни указали, вы укажете не на саму чашку, а на основу для обозначения «чашка». Становится ясно, что никакого субстанционального существования нет. И все же к чашке можно прикоснуться. Каким образом? В мирском понимании, когда мы говорим: «я прикасаюсь к чашке», мы не имеем в виду «я прикасаюсь к субстанционально существующей чашке», потому что это невозможно. Мы прикасаемся к номинально существующей чашке, и это нормально. Почему? Потому что название «чашка» было дано скоплению множества частиц. И в действительности налги пальцы касаются частиц, составляющих эту чашку. Чашка производит впечатление единой, монолитной субстанции, но в реальности она лишена субстанционального существования. Она подобна радуге… Когда дети смотрят на радугу, она кажется им конкретной, плотной и материальной. Тогда они бегут за ней, пытаясь ее схватить. Но поймать ее невозможно, потому что субстанциональной радуги не существует. При соединении дождевой воды и света возникают различные цветовые оттенки. Эти цвета люди и называют радугой. Следовательно, радуга имеет номинальное существование. Мы все это знаем. Мы, взрослые люди, говорим: «Радуга существует номинально, радуга не имеет субстанционального существования, поэтому совершенно бессмысленно бежать за ней и пытаться ее поймать. Это невозможно». Когда вы объясните это своим детям, они перестанут тратить время впустую, гоняясь за радугой.

Вместе с тем, если мы не понимаем пустоту, то не осознаем, что все окружающие нас предметы подобны радуге. Нам они представляются субстанционально существующими. В этом случае мы, как дети, упорно за ними гоняемся. Подобно тараканам, мы бегаем туда–сюда с раннего утра до поздней ночи. Бежим в одно место, возвращаемся, затем несемся куда‑то еще… Так мы впустую тратим свою жизнь.

Один великий мастер сказал: «Живые существа страдают не потому, что ничего не делают – они делают более чем достаточно. Именно это и является одной из причин их страданий. Они не умеют совершать правильные действия. Они сами не понимают, чего хотят». Внешняя видимость обманывает нас так же легко, как радуга – детей. Дети бегут за радугой, но возвращаются с пустыми руками. Мы также всю жизнь гоняемся за радугой – все бегаем и бегаем. Даже самые богатые люди, умирая, покидают этот мир с пустыми руками. Они ничего не достигают. Вся их репутация, вся их слава подобны радуге. Они не могут унести ее с собой, потому что она – пустой звук… Они копят богатство подобно крысам, таскающим в норы зерно. Крысы накапливают в норах целые горы зерна, а потом умирают на этом зерне. Крысы сами не едят зерно и другим его не дают.