Умама Везве

Младенец спал, и чёрная женщина тоже, а солдат не спал. Он уже пробовал. И тогда случалось страшное: реальность начинала меняться. Стоило закрыть глаза надолго, и R-12 начинал видеть то, чего на самом деле не было. Поэтому он лежал, завернувшись в брезент, и ждал утра. И вот тогда он услышал тихие вздохи. Их издавала женщина.

Солдат приподнялся на локте.

Умама лежала на спине, прижав руку к горлу, и большая грудь её ходила ходуном. Глаза у женщины были закрыты, а рот – открыт, и она втягивала им воздух так, как будто его было совсем немного. R-12 забеспокоился и на всякий случай тоже потянул ноздрями. А потом тихо откинул брезент и подкрался ближе.

Женщина выглядела так, как будто была повреждена. Но повреждений на ней не было. Солдат склонился ниже и увидел мокрые дорожки на рыхлых щеках. А в следующий миг на него уже смотрело оружие. Он отшатнулся и неловко упал. Умама неожиданно легко для её возраста и веса взвилась на ноги и встала над ним. Что-то зло сказала. Он знал этот взгляд.

Тишину прорезал крик младенца, и солдат поспешил к зародышу. Нужно укачать, пока не раскричался. О том, что в спину так и не прилетел выстрел, он удивился уже потом. Обернулся на женщину. Она покачала головой. Солдат ещё не знал, что она часто так будет делать.

А на третий день пришли ещё повстанцы.

***

– И вот что делать с этой дохлятиной? – зло спросил Глеб, глядя, как контуженный неловко ощупывает себя. Одежда висела на нём мешком и смотрелась чем-то чужеродным.

Умама пожала плечами:

– Кормить.

– Проще добить, – рубанул командир. – Он вообще бесполезный. Так будет лучше, понимаешь? Ему самому так будет лучше.

– Золотой правил! – нахмурилась чернокожая. – Поступай другой так…

– Вот я и поступаю!

– Я сейчас с тобой сама поступить так, little shit! Солнце не подниматься только для один. Я найти! Мой трофей! И я решать тут!

Глеб заскрипел зубами, но под укоризненными взглядами Алдара и Майки не решился спорить.

Практичный Мик многозначительно посмотрел на командира и еле заметно, но резко двинул рукой. Предложение убрать по-тихому оставалось в силе.

Глеб раздражённо мотнул головой. По-тихому уже не получится.

– Когда ждать отряд на раскопки? – спросил он Алдара.

– Через неделю. Собирают людей и технику. Симбионты сюда ещё долго не сунутся, тут для них нет ничего.

– Вот на той базе тоже так думари, – цинично заметил Мик.

– И не зря, – вклинилась Майя. – Они пятнадцать лет спокойно жили. И дай бог, столько же проживут, если откопаем.

– А если не откопаем – то… – начал Глеб, но махнул рукой, глядя на переминающегося контуженного. – Умама! Как звать-то будем твой трофей?

– Симба, – безмятежно ответила женщина.

– Похоже на «симбионт», – поморщилась Майя.

– Похоже на тот, кто потеряться и вернуться, – поправила Умама, грозно сверкая чёрными глазами.

– А мелкого?

Женщина задумалась.

– Ибхубеси.

– Как?!

– Как лев.

– Значит, Лёвкой. Так и порешим.

***

Все симбионты в отряде были одинаковыми. Предсказуемым единым организмом. Они слаженно функционировали. Они выполняли общую задачу. Они были почти совершенны.

Все повстанцы были разными. Солдат не сразу понял, что они одного вида и звания. У них были разные лица, разная одежда, разный рост, вес и цвет. Звуки они издавали в разных тональностях. Сложно. Тяжело.

Проще всего было с Глебом. Солдат понимал, что ему отдают приказы, но не понимал, какие. Симбионта, не выполняющего приказы, ждала отладка, а если контакт не будет установлен – утилизатор. Утилизировать его почему-то не спешили.

Кем повстанцам приходится Умама, он не понимал совсем. Она отдавала приказы, но реакция на них была очень странной. Однако её слушался даже Глеб. Правда, после этого R-12 пару раз слышал от него звуки, означающие бессильную агрессию. Их он тоже знал очень хорошо.

Больше всего звуков производила Майя. Пыталась установить контакт. Лучше бы она, конечно, производила кормосмесь для зародыша. Солдат пытался ей объяснить, показывая на выпуклости у неё на груди, потом на свой рот, но она не понимала. А когда он попробовал извлечь кормосмесь сам, повстанка завыла не хуже зародыша. На сигнал тревоги принеслись Микайо и Алдар, и если бы не Умама, повреждений на нём было бы гораздо больше. Зато Глеб в этот раз почему-то долго смеялся.

Солдат угрюмо утопал в ангар качать зародыша. Это его странным образом успокаивало. Младенец был понятный и предсказуемый. А ещё очень мягкий, звонкий, и от его головы сладко пахло. И Алдар, и Микайо, и Майя тоже пытались его качать, но зародышу они не нравились. И солдат чувствовал от этого странное удовлетворение.

Повстанцев он не понимал. Они спали, несли караул, исследовали заброшенные жилища, обменивались звуками. И всё бесцельно. У симбионтов была чёткая цель – нести Порядок. И все они каждую минуту следовали ей. Повстанцы же были хаотичны и непредсказуемы даже друг для друга. И коммуникации у них были совсем примитивные. Нужно было много сигналов там, где симбионту хватило бы одного импульса.

На седьмой день вдали заклубились облака пыли, и из этих облаков показались машины.