Умереть, чтобы жить

Но Людмила не позвонила ни вечером, ни утром назавтра. Промаявшись до обеда в неизвестности, Стахова наконец махнула рукой и вспомнила, что вечером у нее свидание. Возможность выйти из дома и развеяться хоть немного настолько воодушевила ее, что Ника неожиданно для себя провела в ванной больше часа, изображая из волос локоны при помощи плойки. Ей удивительно шла такая прическа — струящиеся локоны, часть которых была заколота надо лбом, а часть свободно спускалась по шее. Но к подобной прическе требовался макияж, а тут у Стаховой, как говорится, руки были вставлены другим концом. Но и с этим она справилась, ухитрившись подчеркнуть зеленый цвет глаз и длинные ресницы, а также немного выделив скулы.

— Черт побери, а я еще ничего, — хмыкнула она, оглядев себя в зеркале.

К счастью, погода разгулялась после нескольких дождливых дней и можно было надеть не привычные джинсы и кроссовки, а легкое платье и балетки.

Так что, когда она вышла из подъезда к ожидавшему ее Рощину, тот не смог удержать удивленный возглас:

— Девушка, а вы точно ко мне?

Ника улыбнулась:

— Что — не нравлюсь?

— С ума сошла! Конечно, нравишься. Я даже не думал, что… — он вдруг запнулся, но Стахова со смехом закончила фразу:

— …что я могу так выглядеть в платье? Ты не первый. Что за стереотипы, а? Если женщина больше сорок второго размера, что же ей теперь — из джинсов не выбираться?

— Да я не об этом же… У тебя фантастическая фигура, оказывается, а джинсы это маскируют. Между прочим зря! — заметил Дмитрий, галантно подставляя локоть. — Ну, что — в кино? Билеты я купил на свой страх и риск, но предупреждаю — фильм на испанском, с субтитрами.

— Это совершенно не страшно, — заверила Ника.

— Вот и хорошо. Я большой поклонник Альмодовара, а этот фильм почему-то пропустил. Ты как к Педро относишься?

Ника пожала плечами:

— Я не фанатка, но не могу сказать, что как-то отрицательно. Вполне можно посмотреть.

— Ну, тогда совсем отлично. Программа следующая — кино, прогулка до набережной, речная прогулка, потом ужин — идет?

— Ужин можем пропустить? — поинтересовалась Ника, краем глаза отмечая, что следом за ними движется машина, в которой сидят парень и девушка.

— А что такое? Диета? — понимающе спросил Дмитрий.

— Нет. Просто стараюсь не есть после шести, но с моей работой это совершенно бесполезное занятие, — пожаловалась она, с облегчением выдыхая, когда машина припарковалась у ресторана восточной кухни.

— Поздно возвращаешься?

— Нет, просто когда работаю, то жру и не могу остановиться. У меня так мозг лучше работает. Кто-то сладкое ест, кто-то спиртным взбадривается, а я курю и жру, как заводная, — пожаловалась Ника с улыбкой. — Видишь, и даже не стесняюсь в этом признаваться.

— А чего стесняться-то? У всех бывает. Но ужинать все равно нужно, поэтому внесем коррективы в программу. Кино, ужин, прогулка и круиз — так подойдет?

— Вполне. Но заказ себе я делаю сама.

— Как скажешь, — улыбнулся Рощин.

До кинотеатра от дома Ники дворами они добрались минут за десять, и до сеанса еще оставалось время. Прогуливаясь по холлу, Ника разглядывала народ, забредший сюда кто в кино, кто в небольшой арабский ресторан, расположенный на этом же этаже. Много молодых, но попадались и парочки в возрасте. Ее внимание привлекла одна такая пара: невысокий седой старичок в отутюженном костюме и галстуке-бабочке бережно поддерживал под руку спутницу — маленькую старушку в длинной темной юбке и белой блузке с кружевным жабо. Ее голова чуть заметно тряслась, и от этого завитые буклями седые волосы то и дело переливались в луче садящегося солнца, светившего прямо через большое окно-витрину. В руках у старушки был небольшой букетик мелких кустовых роз.

— Смотри, какие трогательные, — шепнул Нике на ухо Дмитрий, который, как оказалось, тоже наблюдал за пожилой парой.

— Да… Представляешь, они вот так, вместе, всю жизнь…

— А может, наоборот, у них свидание? — возразил Дмитрий. — Видишь — цветы, галстук… у нее прическа свежая…

— Почему ты так думаешь? Может, они так все время в кино ходят — с букетом и нарядные. Какие радости сейчас у наших стариков…

— А у тебя есть бабушка-дедушка? — вдруг спросил Рощин, увлекая Нику к свободной лавочке.

— Нет. Отцовских я вообще не знала, а мамина умерла, когда я в девятом классе училась.

— Вот и у меня нет — и мама, и папа были из детского дома, родителей своих вообще не знали. Но у меня зато была соседка — тетя Зина. Она со мной биологией занималась, — Дмитрий чуть улыбнулся, словно воспоминания о соседке доставляли ему удовольствие.

— Учительница была?

— Нет. Ученый-ботаник, работала в Ботаническом саду. У нее никого не было — ни детей, ни родственников, вот мы с мамой ей всех и заменили.

Ника вдруг подумала, что Дмитрий, видимо, очень добрый человек, и даже профессия травматолога не наложила на него отпечаток цинизма, свойственный обычно врачам. Она взяла Рощина за руку и сказала:

— Большое тебе спасибо, что вытащил меня сюда. Хоть на других людей посмотрю, не на таких, как у меня в редакции.

— А что в редакции?

Ника пожала плечами: