Умершие в мире живых. Европейские исследования

Прежде чем мы остановимся на роли детей в поминальной обрядности Сицилии, отметим, что локальное застолье Дня Мертвых не является чем-либо уникальным и вполне соответствует универсальному сценарию культа предков, сопряженного с такого рода трапезами-угощениями: «живые нуждаются в мертвых, чтобы защищать посевы и сохранить урожай» (Eliade 1976: 365), «вера в значение отношений мертвеца к живым приводит к стремлению получить его помощь и покровительство» (Чичеров 1957: 202), «усопших надо умилостивить, им надо выразить свою любовь, почитание», а также «поддержать пищей, питьем и теплом, надо с ними трапезовать, надо оставлять им еду на могилах, совершать возлияния вином и маслом» (Пропп 2000: 29). Предки – податели плодородия и изобилия – требуют постоянных взаимоотношений с миром живых, структурированных на обрядовом уровне в форме жертвоприношений, дарений и «кормлений»: «посредством подношений пищи мертвым, посредством ритуалов, устанавливающих опеку подземных сил над растениями, коллектив стремится постоянно возобновлять оборот благ между подземным (

hypochtonion) миром и миром земным (epichtonion)», «пища появляется потому, что человек сумел заручиться благоволением сил, дающих благо», «фактически все зависит от сверхъестественных сил, человеческая деятельность носит исключительно посреднический характер» (Daraki 1985: 59).

Уместно вспомнить в связи с этим жертвоприношения и подношение вина и плодов покойным у могил в Древней Греции, разветвленную систему поминальных трапез в Древнем Риме: у места захоронения усопшего непосредственно в день его похорон и на девятый день после них (в пищу шли яйца, чечевица, соль, бобы), а также в день рождения умершего, в «праздник роз» (rosalia

), в «день фиалки» (dies violae), в праздник поминовения всех умерших (parentalia) в феврале, во многие другие дни, когда на могиле совершали возлияния водой, вином, молоком, оливковым маслом, медом, клали венки и цветы, обагряли их кровью жертвенных животных, трапезовали, а в доме покойного ставили ему угощение из овощей, соли, хлеба, бобов, чечевицы (Сергеенко 2002: 229–231). Неслучайно эти практики соотносятся с «культурным субстратом, питающим поминальную обрядность Средиземноморья» (

Scarpi 2015: 61).

Практика «кормления покойных» и поминовения предков была распространена ранее и продолжает встречаться и сегодня отнюдь не только в Сицилии, но и в значительно более широком ареале, как в Италии (Фаис 2011a; 2011b), так и за ее пределами, на всем европейском пространстве, включая и славянские регионы. Как отмечал В. Пропп, «уже давно замечено сходство между земледельческими обрядами античности и позднейшей Европы, включая и Русь» (Пропп 2000: 28), что убедительно доказывают примеры сегодняшнего бытования реликтов обряда «кормления» умерших в Белоруссии, в русско-украинском и русско-белорусском пограничье (Андрюнина

2011; 2020). Возвращаясь же к Италии, заметим, что от региона к региону меняются локусы проведения поминок, равно как и темпоральные, алиментарные, вербальные аспекты архаичных поминальных трапез, но сам факт трапез остается неизменным, обнаруживая наибольшую степень сохранности и сегодня на юге страны (в Сицилии, Сардинии, Апулии, Базиликате), причем не только среди локального населения, но и в инокультурной среде, например в обрядовых практиках арберешей Калабрии, где за неделю до наступления Карнавала поминальные трапезы, именуемые E Shtunja Persphirt, или Psycosabbaton по-гречески, проводятся как в домах, так и на кладбище (Bolognari 2015: 183–197).

Ранее в рамках анализа поминальных обрядов мы уделяли внимание практике одаривания детей (Фаис 2011a), преимущественно в контексте городской культуры Сицилии (Фаис 2011b) и в ракурсе исследования аспектов перформанса, связанных с Днем поминовения усопших в прошлом и применительно к сегодняшнему дню. Сейчас мы хотим коснуться символизма и ролевой значимости фигур детей, напрямую связанных с глубинным смыслом поминальной обрядности и культа предков.