Умершие в мире живых. Европейские исследования

Данный раздел представляется необходимым, поскольку он проясняет еще один важный аспект контекста данного исследования, включая выбор его предмета и способ, или метод, с помощью которого этот предмет изучался. Этот способ можно условно назвать археологией современности. От археологии его отличает то обстоятельство, что никаких раскопок автор не вел, используя лишь самые элементарные из количественных оценок и измерений. Задача извлечь сведения о погребальной культуре и особенностях общества, которое эту культуру несет и передает, почти исключительно за счет описания и исследования кладбищ и изучения их устройства и архитектуры возникла из необходимости – практического отсутствия разговорного греческого, который ограничивается у меня дюжиной ходовых фраз, помогающих поздороваться и попрощаться, спросить о дороге и понять, что тебе объясняют, и тому подобных бытовых ситуаций. Для работы с информантами этого запаса явно не хватало. И хотя с годами этот репертуар постепенно расширялся, все равно от полноценной коммуникации меня отделяют годы интенсивного изучения современного греческого – время, которого я так пока и не сумел изыскать. Впрочем, довольно значительная часть среднего поколения греков-киприотов и несколько бóльшая часть молодежи худо-бедно объясняется по-английски, поскольку он является вторым официальным языком в республике, а интеллигенция (банковские служащие, хозяева гостиниц и часть их персонала, греки-репатрианты из числа тех, кто годы конфликта провел в Великобритании) вообще говорит по-английски замечательно, что явилось для меня хорошим подспорьем. Однако сельские жители, кладбища которых я посещал, обычно владели чуть бóльшим набором английских фраз, чем я – греческих, так что наш разговор на смеси этих двух языков мало помогал пониманию интересующих меня сюжетов. В результате основным методом стала фотофиксация кладбищенского устройства и анализ тех закономерностей и странностей, которые удавалось заметить в ходе такой документации и анализа ее результатов.

Исследуемый регион находится на севере Пафосской епархии. Его западные границы практически не населены, поскольку находятся в горном массиве Тродоса, где невозможно развивать сельскохозяйственную деятельность, а строительство сопряжено со значительными издержками из-за геологии этой части острова – крутых склонов и узких долин, поросших лесом. Значительная часть населения исследуемого региона в силу этого сосредоточена в Золотой долине, рядом с двумя дорогами, соединяющими г. Пафос на юге и пос. Полис Хрисоху на севере, а также в прибрежной части – на побережье Золотого залива.

Свое повествование о сельских кладбищах одной из долин западного Кипра и его северо-западного побережья я хочу начать издалека, с начала 1950‑х гг., т. е. со времен, предшествовавших современному конфликту, разделившему этот остров надвое, когда киприоты, разговаривавшие на греческом и турецком, жили в городах и деревнях бок о бок. Во второй половине 1990‑х гг., когда я впервые побывал в тех краях – в одном из регионов Пафосской епархии Кипра, так называемой Золотой долине, в области, которая была в то время еще в очень незначительной степени затронута туризмом и строительством вилл и гостиниц, – я успел застать лишь осколки местного патриархального быта. В тот период, когда юг острова застраивался все новыми отелями, виллами и ресторанами, северо-запад оставался территорией, закрытой для экономического развития, поскольку значительную ее часть занимали полигоны британских военных подразделений, благодаря чему в селах, находящихся в этом отдаленном и относительно закрытом регионе, дольше всего сохранялся традиционный уклад жизни, начавший трансформироваться под влиянием туристических потоков относительно недавно – в последние 10–15 лет. Территориальная близость к неподконтрольному Никосии Северному Кипру и нерешенные проблемы реституции собственности еще сильнее консервировали развитие этой территории, в результате чего многие села Золотой долины и Тиллирии – гористой местности, занимающей северные отроги Троодоса и примыкающей к Золотому заливу (Κολπος Χρυσοχούς, Chrysochou Bay), во многом остались такими, какими их застал разделивший остров на греческую и турецкую части конфликт 1974 г.