Умершие в мире живых. Европейские исследования

Киприоты из других регионов бывают здесь нечасто и воспринимают эту территорию как богом забытый угол. Забавная история в связи с этим произошла в один из моих первых приездов на остров. Самолет в Ларнаку прилетал поздно – не очень выгодный рейс, поскольку за ночное такси приходится платить двойной тариф, что при поездке через пол-острова составляет едва ли не половину стоимости авиаперелета из Москвы. Уже при подлете стало видно, что над островом бушует гроза – огромные башни лиловых в свете заходящего солнца облаков над Троодосом, главным горным массивом Кипра с его самой высокой точкой – горой Олимпос (6400 футов, т. е. немногим более 1950 м над уровнем моря), то и дело прорезались вспышками молний. Нужно сказать, что осенние грозы на Кипре, как, видимо, и вообще грозы в этих южных широтах, имеют особый масштаб и размах. Когда я вышел из таможни, первые капли дождя, быстро переросшего в ливень, уже накрыли всю Месоарию – обширную равнину, прилегающую к Троодосу с востока, и в наступившей внезапно тьме зазвучали оглушительные раскаты грома.

Таксист мне достался довольно дикого вида – он был похож на пожилого располневшего сатира, сплошь покрытого черной шерстью. Его грудь украшал огромный крест, а свирепый взгляд завершал общее впечатление видавшего виды и неукротимого властелина дорог. По-английски он практически не говорил. Услышав название пункта назначения, он стал советоваться со своим бригадиром, который явно объяснял ему, где находится это богом забытое место, после чего мой таксист перекрестился и спросил, точно ли мне нужно именно туда. Я подтвердил мое намерение, и он нехотя занял место за рулем. В кабине, помимо иконы кого-то из местных святых, перед лобовым стеклом болтался амулет от сглаза – крупная ярко-синяя бусина с белым ободком, вставленная в позолоченную оправу. Пока мы ехали по основной трассе от Ларнаки до Лимассола, а потом до Пафоса, несмотря на ливень и непрекращающиеся раскаты грома, все шло относительно неплохо. Время от времени водитель останавливался, чтобы покурить, бормоча в мою сторону, видимо для того, чтобы обеспечить спокойствие пассажира и собственное, что он по-прежнему силен (I am strong

). Поначалу он норовил осенять себя крестным знаменем при каждом ударе грома, но потом ослаб, либо, быть может, мокрое шоссе и неверное освещение потребовали от него бóльшей концентрации внимания, и он почти перестал креститься, вспоминая об этом лишь когда мы проезжали очередную часовню или когда поравнялись с горой, а точнее – высоченным холмом, на котором стоял древний монастырь Ставровуни (Крестовая гора).

Все стало хуже, когда мы покинули узкие улочки Пафоса и свернули на двухполосное шоссе, ведущее на север, въехав на узкую ленту серпантина, прорезанную в цепи холмов и пересекающую плато Лаона. Гроза усилилась, дождь лил стеной, внезапно возникающие из-за поворота фары редких встречных машин (был уже весьма поздний час) слепили глаза. Наше такси встало в узком кармане под какой-то скалой, и после очередной сигареты мой водитель предпринял новую попытку убедить меня, что в такую даль ехать не нужно, а лучше – вернуться и переночевать в Пафосе. Тут-то и выяснилось окончательно, что он никогда в этих краях не бывал и боится заблудиться. Лишь моя уверенность в знании дороги и твердое желание добраться до места позволили его переубедить и продолжить поездку. Минут через сорок, миновав несколько придорожных горных деревушек, лепившихся вдоль шоссе, мы уже увидели городок, куда я и направлялся, а еще через десять минут взмокший от переживаний водитель, однако явно утешенный двойной таксой за длинную ночную поездку, расспрашивал меня, где можно недорого переночевать – отправляться снова в горы в эту погоду без попутчика он явно опасался.

Комизм этой ситуации очевиден, по всей видимости, лишь для жителей мегаполисов, в сравнении с которыми дорожная карта Кипра и расстояния, которые необходимо преодолеть для достижения действительно глухих мест (в данном случае это было что-то около 170 км), кажутся смехотворными, а то обстоятельство, что при этих масштабах даже для таксистов все еще остаются неизведанные закоулки и целые регионы (и это притом, что другой общественный транспорт развит плохо) – вообще удивительным. Тем не менее мне неоднократно встречались киприоты, никогда не посещавшие этот, с их точки зрения, ужасно отдаленный регион, население которого сохраняет свой архаичный диалект с вкраплениями оборотов гомеровских времен и считается жителями столицы и других крупных кипрских городов не слишком цивилизованным.

Сельские кладбища и погребальные обряды[13]