Умник

Лейла стащила и принесла отцовскую бритву и мамин крем-лифтинг для груди. Они устроили соревнование, в котором после нескольких попыток победила Захра. Сестры признали это без тени зависти. Ей сделали массаж, навели макияж, и вот она лежала на кровати полуобнаженной, в позе любимой наложницы султана.

— Вот бы Клебер тебя увидел! — вздохнула Джемиля.

Но Клебер не увидел ее ни в тот вечер, ни на следующее утро. Поплавать толком в бассейне не вышло, зато он успел здорово простудиться и теперь сидел дома больной.

— Месье Крокроль тоже кашляет. Кхе-кхе-кхе!

Кролик в руках Умника заходился в кашле, сгибался пополам и болтал ушами.

— Оставь меня, пожалуйста, в покое! — просипел Клебер.

Он кашлял, из носа текло, глаза слезились.

Обиженный Умник побродил взад-вперед по комнате. Потом взял в одну руку кролика, в другую — мешок с плеймобильчиками, а зубами вцепился в тряпичные уши крольчихи. Это была его новая мания — таскать в зубах мадам Крокроль.

— Перестань! — строго сказал Клебер. — Порвешь!

— Это ше прошто игрушка, — прошепелявил Умник и вышел за дверь.

Он направлялся в гостиную, но тут зазвонил домофон. Обученный квартирантами, Умник нажал на кнопку и побежал предупредить Клебера.

— Это Шахра!

— Что-что?

— Шахра!

— Да выплюнь ты эту дрянь!

Наконец Клебер понял: к нему пришла Захра сказать, что задано, а он, о ужас, страшный, как смерть, с немытой головой и красными глазами.

— Я не хочу, чтобы она меня застала в таком виде, — сказал он Умнику. — Попроси ее передать тебе задание и скажи от меня спасибо.

Захра пожалела, что не увиделась с Клебером, хотя, с другой стороны, ей было бы неудобно зайти в его спальню.

— У него грипп? — спросила она.

Умник покачал головой и тоном знатока сказал:

— Нет, у него кашлючая болезнь.

Захра улыбнулась. Она очень любила детей, а Умник ведь и был большим ребенком.

— Ты принесла работу для Клебера?

Захра вытащила тетрадки.

— Тут буквы, да?

Она засмеялась:

— И цифры тоже.

Умник понимающе кивнул:

— Двенадцать?

Захра хохотала.

— Ты умеешь считать?

— А как же! Раз, два, три, четыре, бэ, двенадцать!

Захра задыхалась от смеха. Она боялась обидеть Умника, но не могла остановиться. И чем больше старалась сдержаться, тем сильнее заливалась. Умник смотрел на нее озадаченно.

— Ты любишь смеяться, — заключил он наконец.

Захра утерла слезы. Смех все еще клокотал у нее в горле.

— Спасибо, — сказала она и тронула Умника за плечо. — Было очень приятно.

Захра ушла, а Умник стал листать ее тетради. Написано все было очень аккуратно, но чего-то, на его взгляд, не хватало.

— Некрасиво! — пробормотал он.

— Но у тебя же есть карандаши? — подсказал месье Крокроль.

Умник притащил пенал с карандашами и для начала украсил разноцветными каракулями тетрадь по физике, подбирая теплые тона: красный, желтый, оранжевый. Потом исчертил тетрадь по истории загогулинами в синей гамме: от голубого до сиреневого и густо-фиолетового. А в тетради по математике решил потренироваться в написании буквы «В». Он выводил строчку за строчкой, а Крокроль отпускал комментарии:

— Вот эта совсем завалилась! А у этой, о-хо-хо, висит три брюха!

Только через полчаса, исчеркав всю тетрадь, он понял, что, кажется, сделал большую глупость. И, как всегда, когда такое случалось, вытаращил глаза и дико закричал:

— Клебер!!!

С этим воплем он и ворвался в комнату брата. Клебер только-только заснул.

— Ой, Клебер! Я всё замалякал!

— Что? Где?

Клебер едва успел открыть глаза, как на него дождем посыпались тетрадки.

— Я очень плохой! — рыдал Умник.

Преодолевая слабость, Клебер открывал тетрадь за тетрадью.

— Не может быть! Нет, правда! Что же ты наделал?! — шептал он, а над особо затейливым орнаментом в тетради по истории потерял дар речи.

— Теперь ты меня бросишь в лесу?

«Я отдам тебя в Маликруа», — подумал Клебер. Терпению его пришел конец.

В тот же вечер позвонил месье Малюри-старший. Он был слишком занят устройством семейной жизни с молодой женой Матильдой и о своих сыновьях вспоминал нечасто.

— Ну, как дела? — спросил он Клебера. — Справляешься с Умником?

— Не очень. С ним сплошные неприятности.

— Я тебя предупреждал.

Оба замолкли. Клебер ждал хоть какой-то помощи, сочувствия, поддержки, совета.

— Не знаю, есть ли еще места в Маликруа, — сказал наконец месье Малюри.

— Зачем же так сразу? — сдаваться Клебер не хотел. — Просто я сейчас болен, и… — словно в подтверждение этих слов, он зашелся кашлем, — …если бы ты мог взять Умника хотя бы на выходные…

— Э, нет! Об этом не может быть и речи. — Это прозвучало так резко, что месье Малюри пустился в объяснения: — Понимаешь, Матильда беременна. И она не может смотреть на Умника — ей страшно. Неизвестно ведь, почему он таким родился.

— Разве не из-за лекарства, которое мама… — начал Клебер, но опять закашлялся.

Месье Малюри молча ждал, пока приступ пройдет.

— В общем, я сам заварил кашу, мне и расхлебывать, так? — подытожил Клебер.

— Я могу позвонить в социальную службу.

Клебер в полном изнеможении положил трубку. Но отдохнуть ему в тот вечер, видимо, было не суждено. Стук в дверь — явился Энцо. Клебер все ему рассказал.

— Что мне делать с Захрой?