Умножающий печаль

– Тебе наш босс нравится, – утвердительно спросил я.

– Нет, – отрезала она, пытаясь выволочь меня из русла интриг в сладкое лоно удовольствий.

Но мы – международные менты-мазохисты – так легко гадость на радость не меняем.

– Почему? Почему может не нравиться Хитрый Пес? Некрасивый?

– Перестань говорить глупости. Богатые некрасивыми не бывают. Серебровский – очень крутой мэн.

– И что?

Она, видимо, махнула на меня рукой – от эмоционального паралитика кайф не словишь. Закурила сигарету и сказала мне душевно:

– В отличие от тебя, мой ненаглядный начальник, наш шеф Александр Игнатьич – настоящий босс. Как вы называете в Интерполе главных мафиозных донов?

– Саро di tutti capos. Босс всех боссов…

– Вот он и есть Босс Боссович, потому что владеет замечательным секретом расчетов с миром. Все платят за него.

– Нежный мой цветок, несведущее дитя, обращаю твое внимание, что это он нам всем платит, – ради справедливости вступился я за друга.

Она смотрела на меня с еле заметной насмешкой в круглых васильково-синих, бездонно-прозрачных глазах.

– Сердечный ты мой простофилюшка! Все фокусы в цирке очень просты, но исполнить их может только мастер. Секрет Хитрого Пса примитивен, но умеет это делать только он один.

– Поделись секретом, девушка-невинность, нетронутый эдельвейс, если знаешь. Может, мы и для себя сообразим что-то про этот трюк?

Лена положила мне руки на плечи и неожиданно просто сказала:

– Сережа, это не трюк. Это характер, это свойство гениального бизнесмена. Он платит смехотворно дешево за все, что покупает. И берет неимоверно дорого за все, что продает. Хитрый Пес предлагает людям деньги, а взамен берет у них талант, дружбу, верность, счастье, будущее – он приобретает человеческие судьбы. В руках у Серебровского контрольный пакет акций незримой компании «Наш мир завтра»…

Растерянно покачал я головой:

– И тебе не нравится такой крутой мэн?

– Не-а! – беззаботно рассмеялась Лена. – Мы с ним райские птички из одного змеиного инкубатора. Только я пока птенчик в золотом пушке, а он громадный матерый лысый гриф. Нет, не нравится. Мне нравишься ты…

– Ага, это понятно! Как говорится, мечтаю верить…

– Ты, дурачок, этого не понимаешь. Ты как черный хлеб, как печеная картошка в золе. Мне нравится перебрасывать тебя с ладони на ладонь.

– По нашим временам – диета сомнительная…

– Не боись! Как затоскуем, я с презентаций в сумке икры с лососиной утащу. Кстати, я давно хотела тебя спросить…

– Спроси! Смогу – отвечу…

– В какой самой страшной криминальной истории ты участвовал? Какое убийство, ну, допустим, чья смерть произвела на тебя самое большое впечатление? – Ее глаза горели азартным любопытством.

– Смерть Вольфганга Брикса, – не задумываясь, ответил я сразу. – Его останки обнаружили через пять лет после смерти.

– Расскажи, расскажи! – задергала меня Лена. – Быстрее рассказывай…

– Каждый год мы проходим обязательную трехнедельную стажировку в одной из национальных полиций мира. В прошлом году я отбабахал ее в Германии, в Гамбурге. В полицию обратились из местного банка – они, мол, не могут связаться со своим клиентом Вольфгангом Бриксом, на счету у которого кончились деньги. А все коммунальные и регулярные платежи осуществлялись автоматически с этого счета. Как, значит, им быть?

– Ну-ну, дальше? – Лена дергалась в нетерпеливом ожидании криминального ужастика.

– Выехали к нему домой, позвонили в дверь – никто не открывает. А в квартире слышны звуки – кто-то ходит, разговаривает, через замочную скважину видны отблески света.

– Взломали?

– Еще как! Чистенькая двухкомнатная квартирка, в углу на рождественской елке мерцают разноцветные лампочки. Включен телевизор – какое-то ток-шоу передают. А в инвалидном колесном кресле перед телевизором – скелет в лохмотьях. На коленях открытый журнал – программа передач на 5 декабря девяносто второго года. Пять лет назад…

– Полный отпад! – восхитилась Лена. – Сказочный рекламный ролик о елочных гирляндах и телевизорах «Сони»! Хороший слоган: «Живи с нами – после жизни»…

– «Филипс». У него был не «Сони», а «Филипс». Пять лет покойника развлекал «Филипс».

– А сколько ему годков натикало? Ну, этому самому немцу?

– Бриксу было сорок три. Многоквартирный огромный дом, громадный город, миллион людей вокруг… Могила неизвестного человека…

– Жуть какая-то! – передернула плечами Лена. – Гиньель! Вампука!

Потом обняла меня за шею, тихо прошептала на ухо:

– Эту веселенькую историю ты не рассказывай Хитрому Псу никогда…

КОТ БОЙКО: ВОЗНЕСЕНИЕ

– Не бздюмо, Кот! – Карабас положил тяжеленную лапу на мое плечо. – Мои ребята были ночью на крыше, проверяли – блок выдержит.

– А я и так знаю – ничего со мной не станется, – засмеялся я. – Я ведь везунчик, ведущий счастливец эпохи.

– Я верю, – кивнул Карабас. – Будь ты лошадь, я бы за тебя на бегах вмазывал!

– На ипподроме не пробовал, а в крысиных гонках я рекордсмен. Не имею равных, – заверил я Карабаса. – Мне тут одна колдунья недавно нагадала…

– Что пообещала? – деловито осведомился Карабас.