Умные парни (сборник)

Не обойти и еще одну значительную и горькую страницу жизни А. Д. Сахарова в ссылке. Много сил ушло у него на защиту близких, трижды – в 1981, 1984 и 1985 годах он объявлял голодовку. Его помещали в Горьковскую областную больницу имени Семашко, где он провел за эти годы почти 300 дней. Там его насильно кормили. В одном из писем А. П. Александрову («Я обращаюсь к Вам в самый трагический момент моей жизни») Сахаров описывает различные способы принудительного кормления. Главный врач О. А. Обухов говорил: «Умереть мы вам не дадим. Но вы станете беспомощным инвалидом».

После одного из жестоких сеансов принудительного кормления у Андрея Дмитриевича случился спазм сосудов головного мозга (или инсульт?), появились симптомы болезни Паркинсона. «То, что происходило со мной в Горьковской областной больнице летом 1984 года, – пишет А. Д. Сахаров, – разительно напоминает сюжет знаменитой антиутопии Оруэлла, по удивительному совпадению названной им “1984 год”. В книге и в жизни мучители добивались предательства любимой женщины. Ту роль, которую в книге Оруэлла играла угроза клетки с крысами, в жизни заняла болезнь Паркинсона».

И у нас, и за рубежом раздавались упреки в адрес жены и друга Сахарова Елены Георгиевны Боннэр: неужели она, понимая весь риск голодовок для Андрея Дмитриевича, не могла предотвратить их? Вот один из записанных разговоров между ними на эту тему: «Андрей, надо научиться достойно проигрывать». – «Я не хочу этому учиться, я должен учиться достойно умирать». Вряд ли возможно было отговорить Сахарова, когда он принимал твердое решение, а голодал он, как сам признавался, прежде всего за свое окно в мир, за связь с миром, не желая превращаться в «живой труп». Да и вправе ли мы быть судьями для этих людей? Все многолетние свидетели жизни Андрея Дмитриевича и Елены Георгиевны отмечают атмосферу счастливой любви, окутывавшую их дом. В «Воспоминаниях» Андрей Дмитриевич пишет о жене восторженно и возвышенно. Кто-то, быть может, хотел бы другого, но отношение к супругу – тоже характеристика человека. А без верности, преданности в семейных отношениях, думаю, не было бы Сахарова-ученого, общественного деятеля, над судьбой которого мы сегодня размышляем.

Выступление М. С. Горбачева Сахаров впервые услышал в больнице в 1985 году, когда единственными его собеседниками были сотрудники КГБ. Он сказал им: стране повезло впервые за долгий путь. Можно только догадываться, какое противодействие пришлось преодолеть новому руководству, прежде чем ученому разрешено было вернуться из ссылки. Ведь еще в 1986 году Сахарову не разрешили, несмотря на его просьбу, принять участие в ликвидации последствий чернобыльской катастрофы, хотя именно его ум мог оказаться там незаменимым.

Но перестройка набирала ход. Изоляция человека, призывавшего к ней, становилась анахронизмом, нелепицей. 15 декабря 1986 года поздно вечером в горьковской квартире был установлен телефон, а через два дня состоялся разговор М. С. Горбачева и А. Д. Сахарова. Андрей Дмитриевич, выразив благодарность, тут же – он оставался самим собой даже в эту минуту – сказал, что его радость омрачена участью политзаключенных. Сколько было еще потом диспутов М. С. Горбачева и А. Д. Сахарова, но они происходили на глазах у всех и, без сомнения, содействовали тому, чтобы перестройка развивалась, преодолевая на своем пути трудности и противоречия.

Горьковская ссылка закончилась. Достигла ли она своей цели? Сахаров оставался все тем же, каким он был и до, и во время нее, – говорил, что думал, и поступал, как говорил. Сахаров не смалодушничал ни разу. Даже в ссылке, даже в одиночестве, в изгнании. Он не менялся, но время выравнивалось по нему. И он оставил после себя не только и не столько политические инициативы, он доказал, что такие качества, как честность, порядочность, благородство души, верность идеалам, человек может сохранить даже в самой сложной жизненной ситуации.

Это и есть «школа», оставленная Андреем Дмитриевичем Сахаровым, преподанный им нравственный урок.

АКАДЕМИК АБРАМ АЛИХАНОВ. ФИЗИК ДОЛЖЕН ЖИТЬ ПОБЛИЖЕ К КОНСЕРВАТОРИИ

У нас в стране несколько сотен институтов. И совсем немногие носят имена своих основателей – такая честь выпадает самым выдающимся ученым. Недавно Институту теоретической и экспериментальной физики, который в секретные времена носил название Лаборатория № 3 (будущий Курчатовский центр именовался Лабораторией № 2), было присвоено имя академика Абрама Алиханова. Да, сегодня широкой публике это имя говорит немного, но когда-то Сталин рассматривал две кандидатуры на научное руководство атомным проектом – Курчатов или Алиханов. По страшной легенде, если бы у Курчатова не получилось, его место занял бы Алиханов…