Умопомрачение

Правдин нахмурился. Анатолий Ильич Махроткин был известен в своих кругах, как человек сговорчивый и беспринципный. Все знали, что он берёт, но за руку поймать не могли. Махроткин был человек незаметный, внешне непривлекательный. Маленького роста, плешивый, хоть ему ещё не было сорока. Ходил по коридорам бочком, говорил тихо. Но у него была красавица-жена, выше его почти на целую голову, и недвижимость за границей. Он известен был тем, что умел развалить любое дело. Его журили, но трогать боялись. Дядя Махроткина был министром. Если дело передали Анатолию Ильичу, значит, тут были замешаны высокие связи или большие деньги.

Правдин опять заговорил о следственном эксперименте. Сказал, что хочет своими глазами увидеть дачный посёлок, где произошло убийство, и место в лесу, где был зарыт труп Козлова. Вере это совсем не понравилось. После того, как Левицкая продала машину Дениса, Костя поставила вопрос о продаже дачи. На «семейном» совете Костя сказала, что оставаться в «Берёзках» не разумно, надо перебираться в Москву. Вера согласилась. Она рада была избавиться от дома, в котором был убит её муж. Ванде было поручено найти покупателя на дачу. И та нашла. Причём очень быстро. У Левицкой был талант на всякие купли-продажи. Покупателем оказался бизнесмен из Сургута по фамилии Хвостиков. Приземистый, лысый, шумный, с волосатой грудью и крепкими, как слоновая кость, зубами. Хвостиков готов был платить наличными и по-царски. Он привёз на своём «мерсе» полный чемодан валюты. Но тут возникло осложнение. Хвостиков требовал документы на дачу. А они находились у свекрови. Но вдруг всё чудесным образом устроилось. Сделку оформили, заверили у нотариуса. Деньги, полученные за дачу, пошли в общак, до светлых дней. Хозяйка дачи ни во что не вникала. После пережитого стресса на неё навалилась депрессия. Вера лежала целыми днями, отвернувшись к стене, или считала мух на потолке. Она снова взяла больничный. Костя лечила подругу вином и с большой энергией занималась продажей дачи. «Сестрёнка» была довольна, что денег прибыло, но всё время твердила, что их надо больше, больше, чтоб до конца дней хватила. Она то и дело развивала вслух планы их будущей жизни на острове с пальмами, у тёплого синего моря. Пьяненькая рассеянная, напичканная успокоительными таблетками Вера слушала и улыбалась, но внутри её грызла тоска.

Хвостиков быстро стал в «Берёзках» своим человеком. Он приезжал рано утром и возвращался в Москву вечером. За три дня перезнакомился и передружился со всеми соседями, ходил по участку босиком и в одних трусах, ничуть не стесняясь своей фигуры. В короткий срок снёс деревянную дачу под самый фундамент и начал строить на её месте трёхуровневый кирпичный коттедж. К зиме коттедж был готов, и в него переехала семья нового владельца.

Последние дни перед окончательным переездом в Москву, были для Веры ужасными. Костя с Джакузей увязывали вещи, а она находилась в прострации. Днём спала, а ночами её преследовал дух убитого мужа. Он барабанил в оконные стёкла, шёл за ней, дыша в затылок, когда она вставала по нужде или попить воды. Что-то нашёптывал ей в темноте, посмеивался, грозил. Вера всюду слышала его шаги. А когда она засыпала, являлся ей при полном параде, в костюме, сорочке и галстуке, с туго набитым портфелем и букетом полевых цветов. Язвительно улыбался, осуждающе качал головой. Вера во сне кричала на него, гнала прочь, бросала в него что придётся: чашку, утюг, торшер. Стреляла из пистолета. Денис падал и умирал, но вскоре опять возвращался. Наконец, все формальности по продаже дачи были выполнены. Подруги собрали вещи, погрузили их в «коровку» и втроём отправились в Москву. Вера боялась возвращаться туда одна. Ведь там всё от формы с погонами до шлёпанцев и зубной щётки, напоминало о Денисе. Она представить себе не могла, как в одиночку переступит порог супружеской квартиры. Но Джакузя её успокоила. Сказала, что надо купить в церкви свечку, запалить прямо в дверях, и её пламенем очистить помещение. Тогда призрак перестанет являться. И помогло.

Глава пятая

По возвращении в Москву, Севастьянову ждала новость. Ей позвонили из Боткинской больницы и сообщили, что Леокадия Львовна Козлова уже восемь дней, как находится у них. Её забрали «по скорой». Инсульт, лежит в реанимации. Попросили привезти паспорт пациентки, две смены белья, кружку, ложку и ещё какие-то мелочи. Вера спросила, каково её состояние. Ей ответили: речь нарушена, паралич правой половины тела. Состояние тяжёлое, но стабильное. «Ну и ладно, – думала Вера, шагая по плитам Арбата. – Не буду ничего говорить ей про Дениса. Окрепнет, тогда и узнает». Дело было к вечеру. На Арбате зажглись фонари. Они смотрелись тусклыми звёздами в сиреневом вечернем воздухе августа. Было много гуляющей и поющей молодёжи.