Унгерн: Демон монгольских степей

Ужасающее впечатление на русских колонистов и степной народ произвёл рассказ о казни некоего Чернова. Он был выпускником Владивостокской консульской школы и выполнял при бароне роль порученца. Когда после неудачного штурма Урги в Азиатской конной дивизии оказалось много тяжелораненых, Унгерн решил отправить их в Акшинский госпиталь, думая, что этот городок всё ещё находится в нейтральной зоне между семёновцами и «буферной» Дальне-Восточной республикой.

Не дойдя до границы сотню вёрст, командовавший санитарным обозом Чернов узнал, что атаман Семёнов бежал из Даурии, а над Акшей развевается красный флаг. Тогда Чернов приказал обозу повернуть в сторону Маньчжурии, это был путь примерно в пятьсот вёрст по зимней степи. Тяжелораненые, разумеется, такую дорогу просто бы не выдержали. Тогда бароновский порученец приказал дать им яд.

Унгерн, узнав об этом, пришёл в ярость. Он приказал Чернова хитростью возвратить в лагерь. Экзекуторы-хунхузы превратили берёзовыми палками его тело в кровавое месиво. А потом, ещё живого, отравителя сожгли на костре.

Всё это было сделано по приказу барона. Весь его путь по Забайкалью и Монголии свидетельствовал об одном: прежде всего он бывал смертельно жесток со своими людьми.

Казнь Чернова потрясла воображение монголов, проживавших на востоке Халхи, до такой степени, что местные ламы объявили барона Унгерна-Штернберга, родственника Белого Царя, воплощением Махагалы. В буддистской мифологии это было гневное шестирукое божество, хранитель буддистской веры, устрашающий и беспощадный. Махагала изображался в диадеме из пяти черепов, с ожерельем из отрубленных голов, с палицей из человеческих костей в одной руке и с чашей из черепа — в другой. Махагала всегда побеждал злых духов, питаясь их мясом и напиваясь их кровью.

Думается, что простые монголы из кочевий боготворили жестокость новоявленного Махагалы и родственника Белого Царя, ставшего в их степях Богом Войны. И было от чего. Барон в первое время своего обитания в Халхе безжалостно пресекал все попытки грабежа местных кочевников...

Как ни старались генерал фон Унгерн и его союзники из числа монгольских князей, воинская сила собиралась медленно. К началу декабря 1920 года Азиатская конная дивизия, понёсшая большие потери при штурме Урги, насчитывала, по разным подсчётам, от тысячи до 1200 всадников, включая «интендантских, обозных и прочих бойцов ». Сам барон численности дивизии просто не знал:

   — Мне важно число сотен. Она боевая единица в планах любого генерала, даже китайского...

Отдыхая на керуленских берегах после ургинских приступов, дивизия быстро оправилась. Но бездействие, если не считать небольших стычек с мелкими китайскими гарнизонными отрядами, давало о себе знать с самой нежелательной стороны. Стала падать дисциплина, купцы всё чаще привозили спиртное, обычно самогон.

Тогда генерал Унгерн издал приказ о полном запрещении спиртных напитков. Сам он уже давно был трезвенником. О его буйном прошлом напоминал лишь белёсый сабельный шрам на голове. Но одно дело было издать запретительный приказ, другое дело заставить «азиатов» его исполнять.

Борьба с пьянством на Керулене привела к расформированию одного из трёх конных полков дивизии — «имени атамана Анненкова». Командир полка полковник Лихачёв решил с частью офицеров «справить поминки по алкоголю». Под утро участники дружеской попойки заснули» а тут пришёл приказ Анненскому полку выступать. Лихачёв едва взобрался в седло и скомандовал:

   — Полк! За мной марш!

Анненковцы поскакали» но поскольку полк не управлялся, смешали строй. В таком виде полк и «нарвался» на самого дивизионного командира. Придя в страшный гнев от вида перемешавшихся сотен, Унгерн приказал Лихачёву и всем офицерам полка спешиться и продолжить путь по степи пешим порядком. Такое наказание провинившихся считалось в дивизии случаем редкостным.

Офицеры шли за конниками два перехода по степи. После чего смертельно уставший полковник Лихачёв подошёл к генералу Резухину, оказавшемуся поблизости, и сказал:

   — Ваше превосходительство. Я больше не могу, если мне ещё прикажут идти дальше пешком, я застрелюсь!

Резухин поскакал в голову походной колонны, где находился барон, и заступился перед ним за офицеров Анненковского полка. Унгерн приказ отправить полковника Лихачёва в обоз, а его конную часть расформировать. Люди были влиты в Татарский полк.

В другом случае попавшихся ему на глаза двух пьяных офицеров Унгерн приказал раздеть догола, привязать к лошадям и на верёвке перетащить через реку с её ледяной осенней водой. Всю ночь наказуемые в «костюме Адама» провели на противоположном от лагеря берегу...

Азиатская конная дивизия в третий раз подступила к монгольской столице. Кавалерийский генерал Го Сунлин, уверовав в силу ургинского гарнизона, даже не попытался помешать приближению противника. Он решил действовать иным путём, скорее всего по совету опытного дипломата Чен И, которой слыл знатоком дворцовых интриг.