Unknown

Он прочитал этикетку, и его брови приподнялись.

– Неважно. Есть что-нибудь, во что налить?

– Только сюда, – я вытащила небольшую изящную деревянную коробку из вороха соломы внутри упаковочного ящика и, с триумфом открыв ее, продемонстрировала китайский фарфоровый чайный сервиз с золотым ободком, украшенный крошечными красными и синими черепашками, которые смотрелись по-азиатски загадочно, плавая в кущах золотых хризантем.

Джейми рассмеялся – не более, чем один выдох, но, безусловно, это был смех – и, поскоблив горлышко бутылки острием своего кинжала, аккуратно сбил его об край табачной бочки. Он осторожно налил вино в две чашки, которые я достала, и кивнул на ярких черепашек:

– Вон та синяя крошка похожа на мистера Уиллоби, а?

От души засмеявшись, я виновато взглянула на ноги Стеббингса - лишь они виднелись на данный момент. Я сняла ему сапоги, и обвислые мыски его грязных чулок комично свисали со стоп. Впрочем, ноги не дергались, а медленное тяжелое дыхание по-прежнему продолжалось.

– Я не вспоминала о мистере Уиллоби много лет, – заметила я, поднимая свою чашку в тосте. – За отсутствующих друзей.

Джейми ответил что-то по-китайски и прикоснулся краешком своей чашки к моей с тоненьким «дзинь».

– Ты помнишь китайский? – спросила я, заинтригованная, но он покачал головой.

– Не очень. Не доводилось разговаривать с тех пор, как видел китайца в последний раз, – он вдохнул ароматный букет вина, закрыв глаза. – Кажется, это было давным-давно.

– Давным-давно и очень далеко, – вино тепло пахло миндалем и яблоками, и хоть и сухое, оно было очень насыщенным и роскошно обволакивало нёбо. На Ямайке, если уж быть точной, и более десяти лет назад. – Время летит, когда проводишь его с удовольствием. Думаешь, он еще жив? Мистер Уиллоби?

Потягивая вино, Джейми задумался.

– Думаю, да. Человек, который сбежал от китайского императора и приплыл на другой конец света, чтобы сохранить свои яйца, выглядит весьма отважным.

Впрочем, Джейми, казалось, не собирался предаваться дальнейшим воспоминаниям о старом знакомом, и я дала ему выпить в тишине, ощущая, как ночь уютно окружает нас вместе с легкими покачиваниями корабля вверх-вниз. После второй чашки вина я содрала с него заскорузлую рубашку и осторожно подняла весь в запекшейся крови скомканный носовой платок, который он использовал, чтобы остановить кровотечение.

И к моему удивлению, Джейми оказался прав: рана была небольшая, и не потребовалось бы больше двух-трех стежков, чтобы ее зашить. Лезвие проникло вглубь как раз под ключицей и вырвало треугольный лоскут плоти, вылезший наружу.

– Это всё твоя кровь? – озадаченно спросила я, поднимая брошенную рубашку.

– Не-а, еще немного у меня осталось, – сказал он, прищурившись на меня поверх чашки. – Немного, думаю.

– Ты ведь прекрасно знаешь, что я имею в виду, – серьезно проговорила я.

– Да, это моя, – он допил чашку и потянулся к бутылке.

– Но из такой незначительной... О, Боже! – я чуть не упала в обморок, когда увидела нежную голубую линию его подключичной вены, проходящую точно над прорехой запекшейся раны.

– Да, я был поражен, – небрежно произнес Джейми, сжимая в своих больших ладонях тонкий фарфор. – Когда он выдернул лезвие, кровь брызнула, словно фонтан и пропитала нас обоих. Такого я никогда не видел.

– Вероятно, ты раньше никому не давал зацепить свою подключичную артерию, – сказала я, стараясь, насколько могла, успокоиться, и искоса посмотрела на рану. Она запечаталась: края лоскута посинели, и прорезанная плоть под ним была почти черной от запекшейся крови. Рана даже не сочилась, не говоря уже об артериальном кровотечении. Лезвие, минуя вену, вошло снизу и лишь укололо артерию позади неё.

Я протяжно и глубоко вдохнула, безуспешно пытаясь не представлять, что могло бы случиться, пройди лезвие глубже на малейшую долю дюйма, или что было бы, не окажись у Джейми платка, и знания, и возможности зажать рану.

С опозданием до меня дошло, что он сказал: «Кровь брызнула, словно фонтан, и пропитала нас обоих». А когда я спрашивала Стеббингса, не его ли это кровь пропитала рубашку, он, ухмыляясь, ответил: «Вашего мужа». Я думала, что он просто гадко себя вел, но...

– Это капитан Стеббингс - тот, кто пырнул тебя?

– М-м-пфп, – утвердительно фыркнул Джейми, откидываясь назад, чтобы позволить мне добраться до раны. Он снова осушил чашку и поставил ее со смиренным видом. – Я этого не ожидал. Думал, что сразил его, но он упал на пол и поднялся с ножом в руке, паразит.

– Ты стрелял в него?

Он моргнул от моей интонации.

– Ну, разумеется.

Я не могла придумать ни одного плохого слова, которое выразило бы ситуацию и, бормоча себе под нос: «Иисус твою Рузвельт Христос!» – приступила к промыванию и зашиванию.