Unknown

Проснулась с громким выдохом и увидела спящего Джамаля у меня на руках, локоть затек и спина, но мне не хотелось вставать, я наклонилась к головке малыша и коснулась губами его волос. И вдруг услышала голос Заремы и… Аднана. Они шли по коридору в направлении спален. Я даже встать не успела, как они оба вошли в детскую.

– Что это?! – завопила Зарема, как резаная, подскочила, выдрала у меня из рук ребенка. – Ты что делаешь здесь с моим сыном, дрянь?

– Он… он плакал, а здесь никого не было. Я подошла.

– Лжешь! Здесь всегда сидит няня. Она просто отошла, или ты ее прогнала!

Аднан смотрел то на меня, то на нее, его брови сошлись на переносице. Малыш проснулся и снова заплакал.

– Ты разбудила ребенка своими криками, – недовольно сказал он жене, а она расплылась в улыбке и протянула ему малыша, мгновенно изменившись в лице.

– Посмотри, какой красивый твой сын. Посмотри, какого красивого мальчика я родила тебе! Твой наследник. Джамаль Аднан.

Если бы она хотела причинить мне большую боль, она бы не смогла. Мне показалось, что в мою грудную клетку мягко вошел острый нож, его воткнули и несколько раз провернули в той дыре, что осталась вместо сердца.

Я не стала ждать, что он ей ответит, я выбежала из детской к себе, быстрее к себе. Ворваться внутрь, закрыть дверь и рухнуть на пол, чтобы зайтись в слезах, захлебнуться ими, задохнуться от них.

Нет… я не завидовала ей. Я просто вдруг ощутила всю боль своей утраты, увидела со стороны все то, что могло быть у меня… могло, но не стало. Ни сыночка, ни любви Аднана.

У меня есть только Буся и Амина, и я должна попытаться выжить, чтобы вернуться домой к моим девочкам.

***

Утром меня вернули обратно на кухню, к тем же горам грязной посуды. Теперь предстояла уборка после празднества. На свои пальцы я не смотрела. Их разъело еще вчера, и к вечеру на них живого места не останется. Аллергия на щелочь. Когда я попросила перчатки, на меня посмотрели, как на умалишенную. Цивилизацией это место только называлось.

– Слышали, что утром устроила новая жена господина Аднана?

В кухню зашла девушка-прислужница с двумя подносами. На них она принесла свежие сплетни, собираясь обменять их на завтрак для своих господ.

– Тшш, говори не так громко. Тут даже у стен уши есть! Что устроила?

– Била посуду, содрала все занавески. Узнала, что Господин ходил к Зареме и остался там до утра, нянчиться со своим сыном. Фатима изрыгала такие ругательства, которые я и на рынке никогда не слышала. Она совсем обезумела. Порывалась ворваться в покои Заремы. Бахиджа ее еле остановила и вразумила, так она и ей нахамила.

– Ого! Кажется, скоро бойня начнется. Тут как бы под раздачу не попасть.

– Пусть мегеры поубивают друг друга.

– Видела, Зарема с утра с Аднаном и Джамалем на прогулку отправилась. С каких пор она начала с сыном выезжать? Раньше он в покоях Кадира и Фатимы-старшей ночевал, а как Аднан вернулся, так она его к себе приблизила. Матерью притворяется. Там инстинктов материнских, как у кукушки.

– Да, сколько раз слышу, как плачет маленький Джамаль. Мегера она. Решила Аднану показать, что хорошая мать, и вернуть свое место возле него и в его кровати. Сучка!

Я отвернулась и поставила кастрюлю на полку. Боль, накатившая на меня вчера, снова вернулась, и перед глазами вдруг непрошено появилась картинка, где Мы с Аднаном и нашими детьми тоже едем на прогулку.

Не заметила, как уронила кастрюлю, и та с грохотом упала на гору тарелок, и осколки посыпались по всей кухне.

Все замерли и смотрели только на меня. В их глазах отразился ужас. Неподдельный страх.

– Фатима-старшая убьет тебя – это ее любимый сервиз. – тихо сказала одна из девушек и посмотрела на меня расширенными от ужаса глазами. – Она отобьет тебе за это пальцы.

Глава 17

Они отвели меня к Фатиме не сразу. Видимо, праздник продолжили и с утра. Гости еще не разъехались. Какая-то часть меня была даже рада, что я здесь и не должна присутствовать там, где кодло этих змей. Ближе к вечеру я уже с трудом чувствовала руки и ноги, таская тяжелые кастрюли с кипящим варевом, подносы и блюда. Пока не появилась Бахиджа и не обвела всех яростным взглядом.

– Кто разбил сервиз Госпожи? Она требовала выставить его к чаепитию. А потом… потом она потребовала привести ту, что его уничтожила. Кто это сделал? Не скажете, я выберу любую из вас сама!

Я не сразу заметила, как побледнели женщины, как с отчаянием смотрели на Бахиджу, которая пронизывала нас блеклыми, болотными глазами навыкате. Ее пятна стали ярче в несколько раз, а щеки полыхали заревом. Только я видела не ярость, а страх. Она боялась за себя, прикрывая этот ужас гневом. Ей приказали, и пришлось выполнять. Во мне уже давно все смешалось, и я плохо различала, где добро и зло в этом мире. Мне казалось, что добра в нем нет совершенно.

По крайней мере я его почти не видела. Здесь все происходило по каким-то совершенно другим законам. Именно здесь я поняла, что ад на самом деле живет в нас, как и рай. И один человек может подарить другому и то, и другое.