Unknown

так два месяца дежурили, он начальника отдела по борьбе с

бандитизмом замещал...

Разноцветные отблески рекламной вывески и приборной

доски позволили Саше разглядеть искренне счастливую улыбку

любовника.

— Слушай, так это ж хорошо! — невольно улыбаясь в ответ,

проговорил он. — Я уже и жалел, что записку эту отдал...

— Нет-нет! Все правильно, все замечательно! И я вспомнил...

«Поцеловать бы его сейчас. Но тетя!..».

Радостное известие словно окрылило. Они, едва сдерживая

улыбки, втащили труп Петровича на четвертый этаж — к

счастью, из-за позднего и уже комендантского часа им не

встретился никто из соседей — и положили его на диван.

Следом доставили в квартиру тетю и сумки и смогли, наконец,

уединиться на лестничной площадке для прощального поцелуя.

— Номер... номер телефона мне скажи... или мой запиши...

а вообще там, на бумажке, в кухне, есть мой номер, Люкса

записывал... позвони, как сможешь, — бормотал Александр,

вы лизывая укус на шее. — Черт... Надо уходить. Сейчас тетка

соседок поднимет... не хочу. Я тебя хочу.

Арек извернулся, накрыл его губы своими, оторвался,

выдохнул: «Завтра, после работы», и только начал целовать

всерьез, как тут же распахнулась дверь теткиной квартиры. Они

чуть отстранились друг от друга, но не оторвались совсем — не

хватило сил.

— Сашенька! — голос тети звонко отдался в пустом

подъезде. — Покрывало-то дорогое. Скажи ему, что я постираю,

а ты потом отдашь.

364

Эти слова подействовали, как холодный душ. Сначала

на Александра, а потом на наместника, которому пришлось

перевести примерный смысл.

— Нет-нет, — проговорил заметно обеспокоившийся любо-

вник и отступил к лестнице. — Скажи ей, что покрывало я за-

бирать не буду. Пусть выбросит.

— Она не выбросит. Но это не важно. Пусть стирает...

— Мне все равно. Я тебе завтра позвоню.

— Если я на работе вдруг буду...

— Разберемся. Leb wohl, — попрощался Арек и начал осто-

рожно спускаться по лестнице, держась за перила.

— Leb wohl, — эхом отозвался Саша.

Ему хотелось пойти следом, но протяжная трель звонка

сообщила, что тетя уже поднимает соседей. Пришлось идти

наверх — к покойнику, плачу, разговорам, вызову врачей и

баллонам с огурцами. Идти, поддерживая себя обещанием: «Я

тебе завтра позвоню».

«Скорей бы завтра».

Арек

Д

ом

по-прежнему выглядел сонно-вымершим, но тлею-

щая точка — огонек сигареты — намекала, указывала,

доказывала: Хайнц сидит на ступенях порога.

— Бдишь?

365

— Позвонил вам — телефон в спальне заливается, позво-

нил вашему любовнику — тот сказал, что вы только что уехали

домой. Решил подождать пятнадцать минут, прежде чем под-

нимать тревогу.

— Умница, — похвалил старшего телохранителя наместник.

Он понимал: Хайнц пугает его тревогой от бессильной зло-

сти — ему бы первому вдули за потерю охраняемого объекта

так, что месяц не очухаешься.

«А Рейна бы вообще со службы турнули за пьянку на смене. И

в «черный список» занесли. Не разбираясь, кто кого отправлял

на концерты и кто кому делал предложения о вступлении в

брак».

— Покурим? — Арек без особого энтузиазма осмотрел сту-

пеньки — мокрые, наверняка холодные...

— Лучше в доме покурим, — легко поднимаясь, сказал

Хайнц. — Здесь сидеть погода не располагает, а там все равно

все спят... разговоров никто не услышит.

«Умеет угадывать невысказанное. За то и ценю».

В доме старший телохранитель всполошился, заставил его

вымыть руки два раза подряд и пристал с вопросом: «Чем вы

там занимались? Что вы трогали? Скажите мне правду!». Взве-

сив все «за» и «против», Арек рассказал ему про труп и тут

же пожалел — Хайнц искренне, почти по-детски расстроил-

ся, что упустил возможность поучаствовать в неординарном

развлечении.

— Успеешь еще! Какие твои годы! — утешил его наместник.

— А вдруг нет? — заваривая чай, огрызнулся старший

телохранитель. — Я ни с кем не дружу, кто меня позовет труп

носить?

366

— Я тебя в следующий раз обязательно позову.

Они пили чай в молчании — Хайнц дулся и не желал пере-

ходить к проблемам живых, то есть к теме брака. Осторожные

намеки не помогли, и Арек спросил в лоб:

— Ты подумал? Относительно женитьбы?

— Подумал... думаю.

— Если бы ты дал мне ответ сегодня или завтра, мы бы

могли оформить брак, пока Илле торчит на Кенноре. И я бы

успел представить тебя принцу Эрлиху до того, как поднимется

первая волна пены. А в выходные съездим на Кеннор, к моей

семье.

— Я... я не знаю, хаупт, — Хайнц выглядел растерянным и

беспомощным. — Не знаю. Мне не хочется служить прикрытием,

понимаете? А если кто-то пронюхает? А если Илле оскорбится

и начнет присылать сюда защитников чести, которые будут вы-

зывать вас и меня на дуэли? И... как мы будем жить? В смысле,

с кем вы будете жить? С этим Александером? Вы же знаете,

что тишком привезти шлюху в дом не получится, а ваш поход в

бордель тут же начнет обсуждаться всей столицей.

— Знаю, — согласился наместник. — Первое время я мо-

гу трахаться с Александером. У нас договоренность о десяти

встречах. Мы с тобой переберемся сюда, в Eisenwasserlich, вроде

как на «медовый месяц». Меньше глаз, меньше ушей... Он будет

приходить в дом — не каждый день, я думаю... посмотрим. Если

понадобится, буду уезжать в «Гранатовый рай». Флора — не