Unknown

телось. Вот поговорить, выясняя отношения — это да. Но тро-

гать пьяного Арке было бесполезно, а может даже и чревато

неприятностями, и Александр решил перенести разборки на

утро.

Утро оказалось мудреным, прямо как по поговорке. Саша,

полдня глушивший водку перед телевизором, маялся похмельем.

Арек не просто маялся: он практически не реагировал на

окружающий мир, лежал пластом — заботливый Хайнц то и дело

шнырял в спальню то с водой, то с таблетками.

Но страстное желание поругаться и высказать обвинения

перед отъездом на работу пересилило всё. Александр напился

кофе, поднялся в пахнущую гарью спальню и сообщил:

— Надо поговорить.

— Говори.

— Я насчет вчерашнего... — не дождавшись ни звука с

кровати, Саша продолжил. — Ты что вчера нес? Помнишь?

Извиниться не хочешь, случайно? С глазу на глаз, разумеется,

я не идиот, понимаю, что ты своему дяде про меня хорошее

говорить не собираешься...

— Я ему сказал то, что могло скрасить неприглядные об-

стоятельства, — тихо, но отчетливо проговорил Арек. — Ты

говоришь: «Я не идиот». Если бы ты хоть чуть соображал, ты не

рассекал бы перед ним в нижнем белье, позволяя любоваться

клеймом. Мог в ванной переждать десяток минут? Видел же, что

я не один приехал!

— Я не видел! Я увидел в окно тебя и Михаэля. Но не пойму,

каким образом это делает меня шлюхой.

446

— Совсем идиот? Я дяде в глаза заявил, что ты не туземец,

а кеннориец, что клеймо ему померещилось, а ты цепляешься к

словам.

— Кеннориец? — нахмурился Саша.

— А кто, по-твоему, у нас в борделях шлюхи, если тузем-

цев трахать не принято? Нет, для молодняка там и рабов об-

долбленных держат, ясное дело. Но я их в жизни не брал. Да и по

тебе всё сразу видно — глаза чистые, ошейника нет.

— Подожди... а как же — на Тагане только браслетчики?

— А вот так, — простонал Арек. — В любом правиле есть

исключения. Десять башен, все в столице, все в окружены жи-

лыми комплексами. Шлюх доставляют флаерами, на крышу.

Они сразу дают подписку, что не выходят из здания — за это

штраф и вылет в другой бордель в кабалу. Они и не выходят.

И на дом их, в принципе, не выдают. Исключение сделано для

десятка-другого кеннорийцев — высших чинов. И мы обязуемся

забирать-возвращать шлюх только с охраной, на улицу не вы-

пускать, туземцам на глаза не показывать и тому подобное...

Если бы ты не шлялся по комнате полуголый, я бы Валю любую

другую глупость сказал. Но раз ты ходил в таком виде — значит,

ты мой любовник. Что мне было говорить, а?

— Да что угодно!

— Я и сказал что угодно! И мне в ответ сказали, что думают.

А тебя ни на секунду не обеспокоило, что ты мне испортил

отношения с родственником. Я в него заклинанием швырнул

вчера, между прочим! И тебя не интересует, как это отольется!

Ты пришел гордость почесать, чтоб я перед тобой извинился.

Ни вопроса «как ты на кладбище съездил», ни «почему ты так

447

нажрался — может, причина какая была?», ни стакана воды, ни

доброго слова. Прав Валь, тебе на меня плевать. Я это знаю.

— Тебе так же на меня плевать! — вызверился Александр. —

Лишь бы морду видеть, когда трахаемся.

— Была бы мне морда нужна, я бы пошел законным путем —

мне вчера этим в глаза и ткнули!

— Что он имел в виду? О чем ты говоришь?

— О рабстве. На улице давно никого не хватают, спору нет.

Но если бы я попросил, сделали бы исключение. Ударная доза

наркоты, чтоб ты себя забыл, а потом регулярные инъекции. И

сидел бы ты у меня возле кровати, тихий, молчаливый и в ошей-

нике. Меня бы, конечно, осуждали — давно не принято лич ных

рабов держать. Но пережили. Это развлечение для богатых,

поэтому общество относится к нему с долей снисходительности.

— Ты...

— Я этого не собирался делать никогда. Хотя мог бы об-

легчить себе жизнь. Я тебя не принуждал, я тебя старался

вытянуть на ступеньку выше, я терпел и терплю твои постельные

закидоны. Ты понимаешь, что именно за это у нас и осуждают?

За попытку сделать равным. Оттрахать обдолбленного туземца

в борделе, поймать и изнасиловать на улице, даже держать в

качестве игрушки дома — можно. Поступать так, как поступаю

я — нельзя. А ты принимаешь это, как должное. И в любой

мелочи ищешь повод утвердиться, тебе доказательства уважения

подавай!

— Ничего мне не надо, — прошипел Саша. — Ради бога... Не

терпи трудности. Вот...

Ключи от машины полетели на стеклянный столик.

448

— Начинается... — простонал Арек, отвернулся и зарылся в

подушки.

— Мне из санатория уволиться?

— Да делай, что хочешь! Только оставь меня в покое.

— Без проблем! Тем более что... — обвинение было лишним,

но удержаться Александр не смог, — ...не в холодной постели

тебя оставляю. Хайнц прекрасно справляется. Вы как два го-

лубка в гнезде ночью спали. Вижу, что дело привычное.

Ответа на свою реплику он не дождался и вышел вон. До

начала рабочего дня оставалось пятнадцать минут.

«Надо ловить такси. Ехать в санаторий и отпрашиваться у

Курта. Уговорить его дать мне пару дней отпуска за свой счет,

закрыться в квартире с ящиком водки и выключить телефон. А

потом, когда водка закончится, буду трезветь и решать, как жить

дальше».

Арек

К

обеду стало казаться, что окружающие долго вынашивали

тайные планы «как добить второго наместника Тагана»,