Уорхол

Уже больше часа мерил шагами пространство между этими двумя комнатами Марио Амайя[549], организатор выставок, художественный критик, основатель и издатель журнала Art and Artists

. Он уже снял пиджак и развязал галстук. Марио задержался в Нью-Йорке, чтобы обсудить с Уорхолом возможность устройства в Лондоне ретроспективы его работ, и уже начал терять терпение, «поскольку Энди, как всегда, не в состоянии дать мне однозначный ответ», нервничал он.

Двери лифта открылись. Первыми вышли Валери Соланас и Джед Джонсон, а Уорхол – за ними. На «Фабрике», даже преображенной, еще можно было свободно ходить и делать что вздумается, никто по-настоящему ни за кем не наблюдал. Никто не следил и за Соланас. Джед Джонсон понес свою сумку в кабинет Уорхола.

В это время из своей комнаты выглянул Фред Хьюз, чтобы напомнить Уорхолу о проекте ретроспективы, предложенной Марио Амайя, и снова скрылся за дверью, успев отпустить едкую шутку по поводу необычной внешности Валери Соланас. Она ему ответила насмешкой, еще более резкой. Фред Хьюз огрызнулся в том же тоне. Все засмеялись. Но когда он спросил, продолжает ли она писать омерзительные книги, смех Валери Сола-нас застрял у нее в горле…

Марио Амайя достал из пиджака пачку сигарет и уселся на стул в глубине комнаты. Пол Моррисси отлучился в туалет. Уорхол, взяв телефонную трубку, продолжал разговор с Вивой теперь уже о проблемах ухода за волосами. Он попросил Фреда Хьюза переключить Виву на его телефон. Разговор обещал быть долгим: Вива – это справочное бюро института красоты Kenneth Hair Salon. Когда Уорхол наклонился над столом, чтобы положить телефонную трубку, Валери Соланас, на которую никто не обращал внимания, подошла к нему почти вплотную, медленно вынула из своего бумажного пакета маленький женский револьвер 32-го калибра, похожий на игрушку, взвела курок и выстрелила! Первый раз.

Уорхол выронил телефонную трубку и обернулся. Он понял, что Валери Соланас промахнулась и что она в самом деле хочет его убить. Она во второй раз подняла револьвер и прицелилась. Вива на другом конце телефонного провода вообразила, что кто-то щелкнул хлыстом, как во время выступлений The Velvet Underground

. Марио Амайя, бросившись на пол и крикнув другим, чтобы те следовали его примеру, подумал, что это один из тех сумасшедших, о которых так часто писали в последнее время лондонские газеты и которые могли открыть стрельбу через окно, спустившись с крыши. Фред Хьюз тут же вспомнил, что на втором этаже здания находился рабочий кабинет партии коммунистов, и решил: это взорвалась бомба.

Уорхол закричал: «Нет-нет, Валери, не делай этого!» Но она выстрелила. Второй раз. Уорхол упал! Тогда Соланас, почти успокоившись, долго и тщательно прицеливалась, прежде чем выстрелить в третий раз в уже неподвижное тело. Эта пуля прошла насквозь через его грудь. Боль была чудовищной. «Было такое впечатление, что внутри меня разорвалась граната», – говорил он позднее. Кровь лилась. «Это последний, контрольный выстрел», – решила она. Это в самом деле могло бы быть так.

Перестав интересоваться первой жертвой, Валери Соланас большими шагами направилась в сторону распростертого на полу Марио Амайя. Выстрел последовал без промедления. Промах. Опять выстрел. Ранение неопасное, в левую сторону, близко к позвоночнику, но, несмотря на это, мужчина одним прыжком вскочил на ноги, добежал до двойной двери, ведущей в зал для просмотра фильмов, где смог укрыться. Он уже там, захлопнулась щеколда. Дверь сотрясалась от ударов. Все, что он мог сделать – это навалиться всем телом на нее изнутри, чтобы не дать Валери Соланас проникнуть в его убежище. Имено в этот момент появились ничего не подозревающие Пол Моррисси и Билли Нейм, которые развешивали в лаборатории на просушку проявленные фотографии. Им стало любопытно, по поводу чего столько шума и взрывы петард?

Валери Соланас, еще не удовлетворенная, искала другую жертву и остановила свой выбор на Джеде Джонсоне, находившемся в то время в кабинете Уорхола. Джед успел захлопнуть дверь и держал ее крепко обеими руками. Остался Фред Хьюз, который постоянно отпускал грубые насмешки в ее адрес. От ужаса он не мог пошевелиться, но, как только она стала поднимать револьвер, он рухнул на колени: «Умоляю тебя, Валери, не стреляй, я ни в чем не виноват. Теперь уходи, просто уходи».

Видимо, два последних слова каким-то образом зацепились в ее лихорадочно возбужденном мозгу и бились там, словно эхо. Валери Соланас подошла к лифту, нажала на кнопку вызова, но, передумав, вернулась.

Из груди Фреда вырвалось глухое рыдание. Она приставила ствол револьвера к его виску и нажала спусковой крючок. Оружие дало сбой! Из своего пакета Соланас вынула другой револьвер, калибра 22. Тут вдруг подъехал лифт и открыл двери. Фред Хьюз голосом, полным отчаяния прошептал: «Валери, лифт. Быстрее, садись в него». Она зашла в лифт, двери закрылись, и она исчезла.