Ур, сын Шама

Уставившись куда-то в угол, Ур тоскливо думал о том, что деваться ему некуда. Назначить определенную дату отлета — это зависело не только от него. И не столько от него… Куда же ему пойти, где найти убежище? Не возвращаться же в Институт физики моря, на который он навлек неприятности и из которого тайком бежал… Жить у Валерия нахлебником тоже не годится. Правда, у матери, которую приютила у себя добрая тетя Соня, есть немного денег, но она совершенно не умеет считать и рассчитывать — в первом попавшемся на глаза галантерейном или промтоварном магазине может оставить все до последней копейки. Ее нельзя выпускать одну в город…

Единственное место, где можно пожить в тиши, пока не представится возможность отлета, — это дом родителей в колхозе…

Спохватившись, он встал, попрощался.

— Может быть, когда отец выйдет из больницы, я поеду в колхоз, сказал он, уже взявшись за дверную ручку и исподлобья посмотрев на Рыбакова. — Поживу немного у родителей.

В субботу Шама выписали из больницы, и Валерий с Уром привезли его на такси домой, на улицу Тружеников Моря. Было решено отметить это событие семейным шашлыком.

Мясо нарезал на куски сам Шам. Тетя Соня гнала его из кухни, просила лечь отдохнуть, но доверить женщинам резание баранины Шам, естественно, не мог. Лишь покончив с этим делом, он погладил тетю Соню по плечу и покинул кухню. Женщины принялись резать лук, толочь сумах, заливать мясо уксусом и нар-шарабом — уваренным гранатовым соком. При этом Каа говорила без умолку — хвалила Шама и жаловалась на сына за то, что он никак не женится. Тетя Соня сочувствовала ей и в свою очередь жаловалась на Валерия.

Тем временем Валерий трудился на чердаке. От старого ящика, в котором некогда хранились Фарберовы книжки и журналы, а теперь лежала всякая рухлядь, он отодрал несколько толстых досок и снес их во двор. Возле дворовой арки, ведущей на улицу, был пятачок, не покрытый асфальтом, и тут лежали два параллельных ряда закопченных камней, — уже добрых сто лет это место служило всему двору шашлычным мангалом.

Потом Валерий поднялся к себе на второй этаж. Здесь на открытой площадке стоял Шам. Опершись о перила, он с интересом наблюдал за футбольной схваткой во дворе. В наиболее острые моменты игры, какие принято называть голевыми, Шам очень возбуждался: выкрикивал что-то и размахивал руками, подбадривая или осуждая игроков. Мальчишки поглядывали на бородатого болельщика, посмеивались.

А еще на Шама подслеповато и косенько посматривал пенсионер-фармацевт Фарбер из раскрытого окна своей галереи.

Валерий кивнул Фарберу и прошел в свою комнату. Здесь лежал на своем диване и читал газету Ур — в любимых плавках, босой, совсем как год назад, когда он только поселился у Валерия. И можно было подумать, что ничего не переменилось за этот год, если б не сбритая борода и подбитый глаз…

Закурив, Валерий повалился в кресло.

— В понедельник Вера Федоровна прилетит из Москвы, — сказал он, постукивая пальцами по подлокотникам.

— Это хорошо, — ответил Ур и, перевернув страницу «Известий», углубился в судебный очерк.

— Что с тобой стряслось, Ур? Будто подменили. Тебе даже не интересно, зачем она летала в Москву.

— Зачем? — коротко взглянул на него Ур.

— Пробивать тему океанских течений.

— Я так и подумал, потому и сказал, что это хорошо.

Валерий почесал под рыжевато-русой бородкой.

— А ты вернешься в институт, если снова разрешат океанскую тему?

— Нет. Я же говорил, что поживу немного у родителей.

— Странный ты все-таки… — Валерий подался вперед, упершись локтями в колени. — Сам заварил кашу с этой «джаномалией», сидел за расчетами, силовую установку для пролива Дрейка придумал — и все побоку? Ну ладно, когда тему прикрыли, ты сбежал, думал, что все из-за тебя, — это понять можно, хотя и с натяжкой. Но теперь-то! Обстановка меняется. Пиреев, говорят, уже не зампред по науке, куда-то уходит по собственному желанию. Океанскую тему Вера Федоровна пробьет наверняка. Никаких помех! А ты — к родителям в колхоз… Чудило ты гороховое, вот и все.

— Почему гороховое? — спросил Ур.

— «Почему, почему»!.. Не буду объяснять! — гаркнул Валерий. — Проходу мне в институте не стало: где Ур, почему на работу не выходит… Утром войдешь в отдел — Нонка вот такими глазищами глядит. — Валерий сомкнул пальцы обеих рук, показав большую окружность. — Задает, так сказать, безмолвный вопрос. А я ей отвечаю так… — Он состроил зверскую рожу.

Ур искоса смотрел на него. Потом отбросил газету, рывком поднялся с дивана, подошел к окну. Валерий вдруг подумал: уж не приступ ли у него начинается?

— Ур! — крикнул он.

— Ну, что тебе? — резко обернулся Ур, и лицо его исказила злая гримаса. — Чего ты душу выматываешь? Что вам всем нужно от меня?!

Он кинулся вон из комнаты. Валерий ткнул окурок в пепельницу и выскочил вслед за Уром.

Куда девался этот сумасшедший? У тети Сони в комнате его нет, в кухне тоже. Не побежал же он в одних плавках на улицу! Хотя с него станется…