Ураган

— Джасмин, а как называется этот мотель?

— Не скажу, пока не пообещаешь мне и Бриджит, что у нас не будет неприятностей.

— Господи, да я же уже сказал тебе.

— Ладно, слушай. Ты подождешь, пока мы не получим деньги от твоего дружка Кусаки. А потом поклянешься никого не убивать в нашем присутствии, договорились?

— Клянусь будущей могилой моей жены.

— И еще, ты должен пообещать, что заплатишь, как говорил… по пять сотен каждой.

— Обещаю.

— И плюс обед с крабами. Это идея Бриджит.

— Нет проблем, — согласился Авила. Не имело смысла объяснять проституткам, что для крабов сейчас не сезон, это только бы затянуло переговоры. — Название мотеля, — потребовал он.

— «Парадиз Палмс». Я там никогда раньше не была, Бриджит тоже, но Кусака говорил, что там очень хорошо.

— Уверен, что по сравнению с тюрьмой это просто отель «Риц». Какой номер?

Джасмин спросила у Бриджит, но та не знала.

— Ладно, не имеет значения, — успокоил Авила. — Я вас найду.

— Только помни, что ты обещал!

— Да, я постараюсь.

— Хорошо, дорогой, нам пора собираться.

Авила намеревался уже положить трубку, как вспомнил что-то.

— Эй, Джасмин, подожди!

— Да?

— Ты сказала ей обо мне?

— Бриджит? Я ничего ей не говорила. — Джасмин явно не понимала, в чем дело. — А о чем?

— Ни о чем.

— Ох… ты имеешь в виду…

— Помолчи!

— Дорогой, я никогда не скажу. Это останется между нами. Клянусь Богом.

— Прошлой ночью ты сказала, что я был хорош.

Авила изо всех сил старался не визжать во время любовного акта! А те несколько звуков, которые он все же издал, никак нельзя было считать визгом.

— Прошлой ночью ты был просто великолепен, — похвалила его Джасмин. — Просто фантастика. Гораздо лучше, чем в предыдущий раз.

— Ты тоже была на высоте, — удовлетворенно заметил Авила.

Позже, направляясь в Свитуотер за цыплятами, он не переставал думать о приятном комплименте проститутки. Поскольку искренность была чуждым понятием в жизни самого Авилы, то он не мог по-настоящему оценить, сказала ли Джасмин правду или просто польстила ему. Ему было просто приятно, и еще его радовал тот факт, что она перестала называть себя Морганна — какое дурацкое имя, чтобы вспоминать его в пылу страсти!

* * *

По мнению доктора Чарльза Гейблера, употребление марихуаны в сочетании с метакалоном не доводило до добра. Особенно явно это проявилось в ночь на 1 сентября в придорожном мотеле на шоссе № 10 вблизи Бонифая, штат Флорида. Охваченный желанием, профессор соскользнул с двуспальной кровати, на которой спал вместе с Нерией Торрес, и юркнул на другую двуспальную кровать, где бодрствовала молодая студентка Селест. Но как только доктор Гейблер страстно прильнул к одной из аппетитных грудей Селест, от тепла ее тела и гармоничного слияния физических и метафизических ощущений эрекцию как рукой сняло. Хуже не придумаешь.

Нерия Торрес начала переоценку своих отношений с профессором уже с того самого момента, когда они остановились на шоссе при выезде из Джексона, штат Миссисипи, поскольку профессору понадобилось облегчить мочевой пузырь. Сидя за рулем и наблюдая, как доктор Гейблер специально старается описать азалии, Нерия подумала: «Он больше меня не привлекает».

Когда профессор ковылял назад к фургону, свет фар эффектно осветил рубиновые кристаллы, свисавшие со шнура, обмотанного вокруг его шеи.

— Ух ты, вот это да! — воскликнула молодая Селест, охваченная мистическим благоговением и находившаяся под впечатлением красот графства Гумбольдт.

Именно в этот момент Нерия Торрес подумала о своем будущем и решила, что профессору в нем отводится очень незначительная роль, особенно в деле получения страховки за ущерб, причиненный ураганом. Она представила себе, что доктор Гейблер может своими сладкими речами выманить у нее часть денег — возможно, он назовет это дружеским займом, — а потом под покровом ночи сбежит со своей протеже, которая вполне созрела для роли любовницы. Ведь именно так профессор поступил со своей бывшей любовницей, продавщицей макраме, когда в его жизни появилась Нерия Торрес.

И если даже профессор не строил глупых планов относительно денег по страховке, то все равно у Нерии имелась вполне резонная причина избавиться от него: его появление в Майами непременно спровоцирует спор с бывшим мужем по поводу страховки. Учитывая неприглядные обстоятельства ее побега из дома, Нерия сомневалась, что Тони захочет простить ее и все забыть. И то, что она не могла несколько дней после шторма связаться со своим мужем, было вполне понятно — этот мстительный ублюдок наверняка собрался прикарманить ее половину страховки. А если дело дойдет до суда, то демонстративное присутствие доктора Гейблера — и Нерия хорошо это понимала — вовсе не пойдет ей на пользу.

Вот такие мысли витали в голове Нерии, когда она погружалась в сон в мотеле в Бонифае. И если бы ее сон был чуть покрепче или если бы кондиционер времен Эйзенхауэра гудел на несколько децибелов громче, то, возможно, ее и не разбудили бы приглушенное чмоканье и нежное воркование, доносившиеся с соседней кровати. Но Нерия проснулась.