Урал атакует

   - Эх ты, трусишка.

   - Ты научишь меня плавать? С тобой мне будет не страшно.

   Она словно забыла, что ждет их завтра. Или специально бередит душу?

   - Если доживем до лета, - пробормотал Костя. - Хочешь еще вина?

   - М-м... Не откажусь.

   Костя снова потянулся к бутылке. Его телу ощущалось необыкновенно хорошо. Кровь растекалась ласковым теплом. Мысли окрашивались какой-то романтичной пафосностью, как будто были вычитаны из книг молодости.

   Ночь, постель, женщина, вино. Все в жизни может опостылеть, приесться, но эта картина всегда останется новой. Только если не превращать ее в быт. В еженощную и повседневную рутину с одной и той же женщиной. А то пропадет эта самая новизна, эта непреходящая ценность. В жизни вообще очень мало вещей, которые могут опять и опять казаться неожиданными, сильно брать за душу. Можно по пальцам перечесть: очередное знакомство с девушкой, случайно услышанная красивая мелодия, восхождение на горную вершину, прыжок с парашютом. Сколько раз в доядерной жизни он сидел вот так на постели, с полуобнаженной дамой? Не столь уж и много. Но все эти женщины были не похожи друг на друга. Одна любила долго и бесконечно рассказывать о своей жизни, другая с таким умильным прилежанием занималась сексом, третья... Да, впрочем, стоит ли вспоминать? И все они казались чем-то похожи. Быть может, своей хрупкостью? В постели любая, даже самая сильная женщина, становится хрупкой. Потому что она снимает маски повседневной жизни. Она готова расплавиться от твоих объятий.

   Маша потянулась к нему и защекотала волосами. Влажные губы коснулись его щеки. Горячий шепот залился в ухо.

   - Нет, я передумала. Я не хочу вина. Я хочу тебя!

   ГЛАВА ВОСЬМАЯ

   Комната была светлой и просторной. Несколько вытянутая, подобно вагону, она заканчивалась широким окном с гардиной и нежно-розовыми шторами. Обои на стенах по цвету отдавали чем-то леденцовым, ромашковым. В потолок были вделаны китайские диодные светильники. Под ногами липко чавкал паркетного цвета линолеум. Пахло известкой и чистым полом.

   Жилплощадь оказалась недурно обставленной. У одной стены стоял совсем новенький еще диван, у другой - элегантная стенка-шкаф с большими круглыми, под цвет штор, ручками на дверцах. Старовато выглядели только журнальный столик у стенки и убого залепленный магнитными лубочными картинками холодильник.

   - Господи, какая прелесть! - искренне обрадовалась Маша.

   Костя покосился на нее и заметил, как засияли ее глаза, словно радуга заиграла на таинственной заводи.

   - Тебе правда нравится? - спросил он.

   - Ну конечно. О лучшем я и не мечтала.

   Муконин подошел к шкафу и поставил сумку.

   - Я заплатил коменданту за три месяца вперед.

   - Спасибо. - Маша села на диван и снова осмотрелась. - Хочешь, я отдам тебе деньги?

   - Ни в коем случае.

   В груди затеребило. Банальные пустые фразы. Сколько тайного смысла кроется за ними! Нужно выждать необходимых пять минут. Проторчать пять минут для приличия и уйти. Только как их убить?

   Косте не хотелось глядеть в ее сторону. Он подошел к окну, отдернул штору. Утреннее солнце уже отвоевало часть двора. На горизонте торчала иссиня-черная башня небоскреба. Такой же глухой двор, как там, у вокзала. Перед Костей ясно возник образ того парня с заячьей губой. Как он тогда сказал? "Сдохнешь, падла! Через месяц, другой - сдохнешь". Что бы это значило? Да просто лай озлобленной собаки. Не стоит придавать значения.

   За спиной послышался тихий вздох. Муконин приоткрыл створку пластикового окна. В лицо дыхнуло теплой сырой свежестью. Плюс десять, не меньше, решил Костя. Потрогал батарейный стояк. Прыщавая труба едва теплилась.

   Он повернулся лицом к Маше. Свет из окна четче обозначил черты ее лица. Немой вопрос печального Пьеро.

   - Тебе помочь разложиться? - спросил он, чтобы что-нибудь спросить.

   - Спасибо, я сама, - прозвучал ожидаемый ответ.

   Ему стало легче.

   - Я зайду вечером, - напомнил он.

   - Конечно, я буду ждать.

   Маша, зажав руки между коленок, уставилась на сумку. На девушке были красная кофточка и серые джинсы. А он даже не снял куртку при входе. Болван! Все не так, неправильно все. Надо было по-другому. Но отступать уже поздно. Костя прикурил сигарету, выдохнул в окно.

   - Весна уже вовсю, - констатировал он.

   Когда боишься сказать что-то важное, или когда не о чем уже говорить, начинаешь делиться впечатлениями о погоде, заметил он про себя.

   - Что?

   - Я говорю, весна вовсю разыгралась.

   - А, да. Здорово.

   Она была какой-то отрешенной, с самого утра.

   Костя соскочил в восемь, короткого сна как ни бывало. В горле пересохло, и слегка тошнило, но он чувствовал еще некоторое опьянение. Быстро принял холодный душ, затем выпил чаю - и тошнота прошла. Позвонил по номеру, который дал генерал, и там беспрекословно назвали адрес гостиницы. Затем набрал следователя Набокова, а договорившись о встрече, предупредил по телефону Ганю. И стал собираться.