Урал грозный

— Ага! — послышался голос Аникеева.— Вы здесь? Ну, правильно, где ж вам быть! А что здесь, собственно, происходит?

И Аникеев осветил карманным фонариком всю группу. Затем, осветив часы на руке, он сказал:

— Славно время теряем!

Козырев, смущенный до последней степени, снял с Тоськиных плеч свой пиджак. Аникеев усмехнулся и обратился прямо к девушкам.

— Кто бригадир?

— Я,— сказала крупная девушка хмуро.

— Ага! Прекрасно! — сказал Аникеев и протянул ей руку.— Будем знакомы. Нельзя ли приступить к делу, товарищ бригадир?

От ящика к нему подходили люди.

— Что-то народу маловато,— сказал Аникеев.— Спят, что ли?— и обернулся к Козыреву.

— Я пойду, не то,— сказала Тоська.

— Куда же вы?— спросил ее Аникеев.— Сейчас только самое интересное начинается, заодно и поможете нам!

Быть может, впервые в жизни Тоська смущенно потупилась под его веселым понимающим взглядом и поправила свое белое платье.

— Где ж такой форс марать, что вы! — сказала трактористка.

— Ничего! — засмеялся Аникеев.— Она девушка молодая, выстирает. Вот мы сейчас дадим ей инструмент.

Говоря это, он поднял с земли грязную березовую вагу и подал ее Тоське. Тоська не посмела отказаться, но покосилась на Козырева, как бы ожидая его защиты. Козырев не заступился за нее, а смеясь отошел к своему коню. Тогда Тоська гордо тряхнула головой, как бы назло всем, повыше подколов подол, вскинула грязную вагу на плечо и обратилась к Аникееву:

— Чего тут у вас делать-то, командуйте, начальник!

— Идите, идите вон туда, к станкам, там вам укажут! — сказал Аникеев суховато, и Тоська пошла работать.

Козырев лихо взлетел на своего коня.

— Откуда у вас лошадь? — полюбопытствовал Аникеев.

— На хлеб набежала,— засмеялся Козырев.— Показал ей из кармана хлеб, а она и...

— Так!— сказал Аникеев.— А эта?— он кивнул в сторону удаляющейся Тоськи.— Эта тоже на хлеб?

— Да нет, Николай Петрович! — кокетливо потупился Козырев.— Это все та же, хозяйка!

— Ах, все та же? А я и не узнал. Подумайте, редкое постоянство!— И Аникеев пошел к станкам, где уже грохотали заведенные тракторы.

Рабочие привычно обступили станки, подводя под них ваги. Тяжко оседая задом, подполз головной трактор. Люди, среди которых была также и Тоська, дружно навалились на ваги. Станок пошевелился и стал сползать на подставленный под ноги железный лист.

— Еще раз... взяли!!

Станок двинулся еще немного.

— Еще раз... взяли!!!

Аникеев подпер плечом оседающую вагу, и станок пополз на железный лист.

Тут и там на площади слышался этот старинный трудовой клич:

— Еще раз... взяли!!

Но вскоре все покрыл грохот всех восемнадцати тракторов, которые, напрягая свои сотни лошадиных сил, поволокли станки к заводу. От этого грохота и лязга затряслись старенькие дома на заводских улицах.

Сидя в опустевшей своей комнате, старуха Свиридова слушала этот небывалый в их поселке ночной шум. На руках у нее дремала девочка, которую Аникеев называл дочкой Сергея Сергеевича.

Вбежала Анна, как всегда быстрая и оживленная. Еще с порога, вытирая ноги, она быстро заговорила, обращаясь к старухе:

— Как хорошо, мама! Правда, как хорошо? Все, все устроились. Еще бы приехали, и еще бы место нашлось. Все как есть в бане намылись, теперь сидят, чай пьют.

— Неужто и чаем поят? — удивилась старуха.

— Ага, мама поят! А ребята — те все спят.— Анна подошла и склонилась над девочкой.— А только наши не спят! — И, взяв девочку на руки, стала жадно целовать ее.

Старуха грустно и дружелюбно улыбнулась невестке.

Тракторы грохотали сейчас около самого окна, и стекла жалобно дребезжали в ответ...

— Ну, теперь покоя не жди!— сказала старуха и снова вздохнула.

— Пойти подсобить!— спохватилась Анна.

— Угомонись ты!— сказала старуха.— Ведь две ночи не спишь.

— Эка беда, мама! Люди рассказывают, по десять ночей не спали, да и сейчас вон, глядите, все на ногах и на ногах.

Анна отдала девочку старухе и, накинув платок, опять побежала на улицу.

На улице было светло от многочисленных фонарей и факелов, которыми люди освещали путь тракторам. Василий Тимофеевич Черных бежал впереди головного трактора, буквально вынюхивая дорогу.

— Левее держи! — кричал он трактористке.— Левее, говорю! Как раз в овраг угодишь, этаку штуку свалишь! Может, на десятки миллионов золотом товару везешь, а ты все равно, как кислое молоко. Темнота, ей-богу!

Прошел Аникеев, заметил Анну и остановился.

— А почему не спите? — спросил ее Аникеев.

Анна стояла с фонарем в руках, освещая дорогу.

— Какой же сон! — улыбнулась Анна.

— Нет, обязательно идите спать. Этак вас не надолго хватит! — и повернул ее за плечи.

Но Анна не пошла, а все улыбаясь, осталась стоять на месте. Аникеев вернулся и сказал ей еще:

— Хорошая вы женщина! Это не я говорю, это все наши так говорят. Но спать все-таки надо. Идите, идите! — Он опять повернул ее за плечи и подтолкнул к дому.

Тогда Анна пошла домой, кусая губы от внезапно нахлынувших счастливых слез.

1943

ГЛАДКОВ Ф. В.

Гладков Федор Васильевич (1883—1958) — русский советский писатель.

Родился в селе Чернавке (Саратовская область) в крестьянской старообрядческой семье. Рано познал труд и нужду.