Уран Маас. Часть 1

На этой мысли время остановилось, и я начал расти. Все больше и больше. Сначала дома казались большими, потом с меня ростом, потом маленькие, потом размером с мои пальцы, потом с песчинку. Потом я увидел, что все это стоит на огромном шаре. Шар этот тоже стал уменьшаться, пока не стал светящейся точкой. Так я понял, что такое звезды. Это миры. Как же я был рад этому прозрению! Ведь я чувствовал, звезды – это не просто огоньки во тьме. Я стал необъятным, и казалось, я мог дотронуться до любой звезды. Одним махом изменить узор неба. Но я просто наблюдал. Дальше я перестал увеличиваться. Я понял, что такое пространство. Пришло время узнать, что такое время. Потому что звезды пошли вспять – туда, откуда они плыли. Начали разжиматься, некоторые рассыпались в светящиеся облака. Радуга собиралась в луч. И вот вдалеке я вижу фигуру среди тьмы и звездной пыли.

Он стоял на бездне, сыпал песок. Вот на этом месте будет звезд платок.

– Еще ничего не создано. И меня ты не разглядишь в недописанной картине,– сказал он.

Он назвался Трижды Величайшим. Он излучал бесстрастие. Но был открыт. И я понял, что могу спросить у него.

– Куда делся тот ком земли, что я видел? Он исчез навсегда?

– Нет, – ответил он. Ничто никуда не исчезает. Сейчас ты как раз на этапе создания их плеяды, – и он указал на темно-багровые скопления. – Там будет неимоверный душевный холод, будет красивейшая багровая туча. Дальше за ней разводы новых миров, которые суть перерождения первых. И так четыре предела.

Он брал от каждого облака, рассеивал надо мной, и меня обуревали разные настроения, противоречащие друг другу миропонимания. Потом брал части одних и смешивал с другими. И рождались миры абсолютно непредсказуемые. Брал вновь порожденные миры и, в разных комбинациях смешивая, создавал опять новые. И так до бесконечности.

– Ты видел воду, размывающую глыбы. Так вот, это всего лишь самая распространенная комбинация творчества моего. А я есть творчество более высокого. Но в данном случае комы были размыты для того, чтобы сплавить их в один. Но это безрезультатно. Ком уже отсырел.

Как сложно все. И тут я понял, что никогда не найду края вселенной, потому что его нет. Я спросил:

– Я видел случайность, это происходит как череда случайностей?

– Столкновения миров происходят в определенном месте, там создается последовательный упорядоченный узор из нитей разного происхождения, и за счет этого осуществляется рост духов, которые туда приходят. Там сталкиваются миры неистово. И духи проходят на пределе своих сил, но за счет этого растут. Или погибают. Там решается их судьба. Это игра, в которой кидается окончательный жребий. Восхождение происходит по типу кладки пирамиды. Ты есть множество внизу и есть единое вверху. Низ – это место разногласий и противоречий. Когда противоречия объединяются, они не прекращают существования, но прекращают быть противниками. Они удивительным образом расширили свои границы. Над ними становится третий кирпичик, объединяющий взгляды двух нижних. И так происходит со всем множеством. Этот новый кирпичик обнаруживает на своем уровне такие же новые мировоззрения и понимания, но уже на более высоком уровне. Начинает вмещать эти новые грани в себя. Либо не принимать и останавливаться в восхождении. И все это происходит на пределе сил. И так происходит почти бесконечно до полной структуризации пирамиды.

Он продолжал мне объяснять, но мы перенеслись на понятную поверхность. Силуэт его обрел ясность, но лица по-прежнему не было. Вместо него был провал. Почувствовал трансформацию в себе. Из меня стали исторгаться все мои малые «Я». Хотения, требования к жизни, страсти, состояния разного времени, настроения, убеждения, характеры. А я опустошался. И лицо мое стало провалом. Мы перенеслись туда, где происходят столкновения миров. Какие удивительные сказочные миры они в итоге создадут. Какие противоположности тут сходятся, переплетаются. И чтобы создать узор, они проходят через хаос. Они так чужды друг другу, что отталкиваются поначалу, а потом идет долгий процесс взаимодействия, и процесс этот жестокий. В нем отсеиваются духи слабые и неспособные к расширению. В узор вплетаются те, кто расширяет свои грани.

Вижу неисчислимое количество душ, одетых в тела. Вырванных из своей обители, где они пребывали в покое, и брошенных в эту кипящую пучину. Как дети, брошенные на произвол, не понимают, где они. А тут не спи, а тут действуй! И он без лица уже не тот, с кем я общался, а тот, кого называют Безбрежный. Он поднимает руки с открытыми ладонями в знак искренности. Говорит каждому из них:

– А теперь, несмотря ни на что, улыбнись мне, и я покажу тебе блеск правды, я покажу тебе свою зарю. Игнорируй меня и стань трофеем повелителя смерти.

И тут затрубили громогласные трубы. Долина полна людей в одинаковых одеждах оранжевого цвета. Все они были едины. Гул труб пронзал пространство и мой позвоночник. Трубы были двух видов: рычащие и гудящие. Человек без лица пустился в пляс. Его удары ногами разносились по всему поднебесью, и ритм танца забирал сознание.