Уран Маас. Часть 1

Неважно, с какой силой ты родился на земле. Ты будешь победителем тьмы, если будешь светить. Даже если тебе темно, даже если налегает тяжесть, помни: ты идешь через красоту. Наблюдай красоту, пронеси ее, дари свою теплоту тем, кто нуждается. Надели этим теплом своих потомков, научи их искать, узнавать новое, подскажи, но не навязывай им свои знания – и они преумножат ее. Заполнят ею мир, через множество веков сами станут бесчисленными как песок. Пусть человек с животным нутром канет в небытие, как прошлые увядшие формы приматов с дубинами, чтобы они остались только в виде чучел в музеях. Так ты отодвинешь тьму. Так ты станешь победителем. Пронеси тепло, красоту и мечту как факел через серость ночи. Никуда не уйдет мечта, если ты ее держишь. Как бы тяжко ни было. Закон сохранения энергии актуален везде и всегда. Не бойся смерти, бойся потерять факел. Только не упусти. Мечта вечна. И даже когда рутина станет поглощать своей тяжестью, даже когда будет казаться, что нет других путей и тьма поглощает все, – вынырни, не захлебнувшись. Теперь иди.

Проходя тропами среди величия гор я вспомнил женщину со сломанными руками. Хотелось бы мне дать каждой душе забывшей про беззаботность по звезде. По яркой искре которая может озарить затмевая тьму. Но как же я бессилен в этом. И скорее всего искра эта должна быть своя.

Я посетил трех владык из четырех своего обязательства я вернулся в Евразию. На то место, откуда начал свой путь. Меня ждал четвертый храм владыки Воздушной стихии, и найти я его мог только через подслушивание разговоров и подглядывание в свитки.

Глава 7

Ночь прошла, виднеются лучи, И все направления указали на храм, который находится на острове Кефтиу. Я уже знал, где она. Я слышал ее. Я уже вдыхал ее. Стоит большой храм из светлого камня. Я захожу. И наблюдаю мистерию. Туда никого не пускают. Пространство пусто. И никакой личности встречавшей меня или какой-то персонализации я не ожидал сейчас. Этой персоны нет. Он растворен. Там тишина. Точнее нет суеты. Полное молчание нарушали только жрицы танцующие непонятно для кого. Для неба в отсутствующем потолке над ними. Их было несколько но только она для меня там была. Огонь чаш блистал на ее теле. Как живой орнамент в воздухе, она извивалась, сменяя одни изгибы другими, изображая пылающие лучи светила. Руки ее встречали зарю и постоянно обращались в сторону восхождения солнца. Взгляд ее не отпускал ее рук и скользил вместе с ними. Музыка сопровождала их и погружала в транс.

– Божественный отец, – твердили они хором, – я так восхищаюсь тобой и миром, который ты оберегаешь. Подари мне возможность отдавать тепло, как ты. Дай мне силы преобразить все, что меня окружает.

Они все стали воплощениями великой матери, но одна из них была для меня самой матерью. Она стала объектом страсти. Она стала для меня всем женским, и в этот момент я стал всем мужским. Огонь слепил меня, но, наверное, дело не в нем.

«Великолепная, – думал я. – Как же мне дотронуться до тебя, как же мне тебя потревожить, потрясающая?»

Но время моего созерцания окончено. Как мне ее снова увидеть, как найти? Части видимого мира пропадали кусками, но я силой их удерживал, особенно те места, где танцевала моя ведьма. Пазлы новой реальности уже захватывали, а потом та тонкостатная стала удлинять руки, на которых начали распускаться цветы. И зашелестели листья. Глаза ее стали увеличиваться, и я в отчаянии бросился к ней, но бросился в невероятно огромные голубые глаза и начал туда падать. Последнее, что я увидел из той земной реальности, – стену храма и изображение двух полукругов, через которых проходит линия сверху вниз. Ее руки уже стали ветвями, которые держали меня ласково и пахли цветами своими так нежно. Я был в ее глазах, и мне было несказанно хорошо. Мне было так хорошо, что я не хотел новых изысканий. Я хотел быть с ней в ее цветах, ее глазах.

Очнувшись, я оказался на груше среди дивного сада, в котором переливались красками буйно пахнущие растения. Я слез с груши Все было полутемно, но так светилось, как отражение чего-то яркого. Впереди была дорога, утоптанная тысячами путников, а вдали силуэт. Кто-то идет. Это же тот певец Скиф – зрячий и ярый муж молодой.

– Как же ты так тут оказался? – я истинно улыбался ему, а он мне.

– Я прошел много после тебя, – отвечал. – Я здесь, как и ты, через тернии.

И шли мы по этим извилистым дорогам, испытывая неимоверное восхищение и просто желание быть здесь. Никуда не стремиться, ни за что не бороться. Холмы крутые, а впереди рассвет – тот самый, загадочный, чуть более светлый, чем когда его увидел в первый раз. Но для меня эта разница была существенной, потому что мне было спокойно. Хоть я и думал о ней. Разговаривали мы обо всем. И все вокруг блистало, и все было пропитано жизнью. Все жило. Нет ничего бессознательного. Даже туман в низинах приветствовал нас. Каждый цветок был незаменимым составляющим всего окружающего настолько, что ты не чувствовал здесь себя хозяином, ты был равноценным соучастником невероятного мира.