Урания

Римские элегии

Бенедетте Кравиери

I

Пленное красное дерево частной квартиры в Риме.Под потолком — пыльный хрустальный остров.Жалюзи в час заката подобны рыбе,перепутавшей чешую и остов.Ставя босую ногу на красный мрамор,тело делает шаг в будущее — одеться.Крикни сейчас «замри» — я бы тотчас замер,

как этот город сделал от счастья в детстве.Мир состоит из наготы и складок.В этих последних больше любви, чем в лицах.Как и тенор в опере тем и сладок,что исчезает навек в кулисах.На ночь глядя, синий зрачок полощетсвой хрусталик слезой, доводя его до сверканья.И луна в головах, точно пустая площадь:без фонтана. Но из того же камня.

II

Месяц замерших маятников (в августе расторопна

только муха в гортани высохшего графина).Цифры на циферблатах скрещиваются, подобнопрожекторам ПВО в поисках серафима.Месяц спущенных штор и зачехленных стульев,потного двойника в зеркале над комодом,пчел, позабывших расположенье ульеви улетевших к морю покрыться медом.Хлопочи же, струя, над белоснежной, дряблоймышцей, играй куделью седых подпалин.Для бездомного торса и праздных граблей

ничего нет ближе, чем вид развалин.Да и они в ломаном «р» евреяузнают себя тоже; только слюнным раствороми скрепляешь осколки, покамест Времяварварским взглядом обводит форум.

III

Черепица холмов, раскаленная летним полднем.Облака вроде ангелов — в силу летучей тени.Так счастливый булыжник грешит с голубым исподнимдлинноногой подруги. Я, певец дребедени,лишних мыслей, ломаных линий, прячусь

в недрах вечного города от светила,навязавшего цезарям их незрячесть(этих лучей за глаза б хватилона вторую вселенную). Желтая площадь; одурьполдня. Владелец «веспы» мучает передачу.Я, хватаясь рукою за грудь, поодальсчитаю с прожитой жизни сдачу.И как книга, раскрытая сразу на всех страницах,лавр шелестит на выжженной балюстраде.И Колизей — точно череп Аргуса, в чьих глазницахоблака проплывают как память о бывшем стаде.

IV