Уравнение со всеми известными

— Кто-то из наших мужиков, — Тимка посмотрел на нас исподлобья. — Ведь только они про тараканов знают. И, судя по всему, пока молчат. Проговорись хоть один, мигом сплетни бы по школе пошли.

— Но у нас мужики все нормальные! — воскликнул я.

— Тогда остается один Антип, — вернулся к своей исходной позиции Тимка. — Его Филипп подбил. И шифровка сегодняшняя неспроста. Филипп вчера понял, что ты, Будка, вышел на след. Поэтому и не стал опускать анонимки в ящики, а велел Владу подсунуть нам сегодня шифровки.

— Кстати, — хлопнул себя по лбу Клим, — очень хитрый ход. Чтобы, значит, если мы даже во время урока распечатали конверт, никто из соседей не смог бы прочесть.

— Точно, Филипп, — Тимкин голос звучал уверенней прежнего. — Будь это разборка человека из нашего класса, Доброжелатель наверняка бы заставил нас во время уроков что-нибудь делать. А Филипп может нашими унижениями насладиться только на переменах. В коридоре там или в другом общественном месте.

— Что он и делает, — наконец понял я. — Горшок на лестнице. «Ку-ка-ре-ку» в столовой. Теперь вот изволь ходи завтра на перемене с дурацкой надписью на груди.

— Ну, — энергично кивнул Тимка.

И даже Круглый, по-моему, уже не сомневался в том, что Доброжелатель не кто иной, как Филипп Антипов.

— Одно хорошо, — сказал он. — Нас он не заложит. Потому что сам замешан. Тараканы-то его. Значит, мы можем теперь особо не волноваться.

— Так, значит, завтра с надписями ходить не надо? — обрадовался я.

— Естественно, не надо, — подтвердил Тимка.

— Мы вот что, пожалуй, сделаем, — ухмыльнулся Клим. — Надо по нему ударить его же оружием. Сварганим ему сейчас убойную анонимочку и опустим в ящик. Он поймет, что мы его раскусили. И если не совсем дурак, прекратит свою деятельность.

— А если дурак, — хищно сверкнули глаза у Сидора, — тогда мы ему в ближайшее время какую-нибудь хитрую разборку организуем.

Мы с большим воодушевлением принялись сочинять анонимку. Текст получился очень короткий: «Мы тебя знаем! 3 Д.» Зато, когда мы это зашифровали по методу Доброжелателя, используя перевернутый алфавит, получилось хоть и непонятно, но очень выразительно. Судите сами:

ТД МЪЮА ЧСЯЪТ!

З Ы.

— Эх, напечатать бы, — сказал Клим, — но машинки нету. А принтер у моего предка как раз вчера испортился.

— И так сойдет, — отмахнулся Тимур. — Время еще зря тратить.

И мы направили стопы к ящику Антиповых. Возле их подъезда с домофоном пришлось набраться терпения. Не Антипу же звонить. Мол, открой, а мы вам сейчас письмецо опустим. В результате проникнуть нам помогла какая-то бабушка. Она вышла из дома, а мы вошли и опустили в ящик наш сюрприз.

Когда мы вновь оказались на улице, настроение у нас разом улучшилось. Ну, прямо гора с плеч упала. Он думал, мы не догадаемся, а мы догадались. Пусть теперь сам попрыгает.

— Если и после этого не уймется со своим шантажом, мы еще что-нибудь придумаем, — с грозным видом пообещал Сидор. — Главное, он теперь нам известен.

— Вот именно, — я горячо поддержал Тимку. — И фиг ему таблички с дураками. Он сам в дураках оказался.

— Нет, я просто так ему это не спущу, — все сильней распалялся Тимур. — Долг платежом красен.

— Эх, — сказал Клим, — подорвать бы ему тараканий бизнес. Вот был бы ответный удар.

— А почему бы и нет? — загорелись глаза у Тимки.

— Не удастся, — вернул их на землю я. — Тараканы, они такие. Их даже радиацией не возьмешь.

Но Тимка мне возразил:

— Если подумать, то все возможно.

Однако мне думать о мести Филиппу сейчас было некогда. Своих дел полно. Во-первых, у меня флора и фауна еще не обихожены, а во-вторых, позарез нужно письма по «цепочке» отправить. Иначе решат еще, что я прервал ее, и плакала моя тысяча.

— Ладно, мужики, — начал прощаться я. — Пойду. Дела.

— Иди, — не стали они возражать.

Добравшись до дома, я прежде всего занялся флорой и фауной. Опыта у меня, видно, все же прибавилось. Даже с попугайчиками насобачился обращаться. Теперь они не клевали меня, а, наоборот, будто приветствовали громким чириканьем. Значит, признали. А вдруг во мне какой-нибудь великий дрессировщик пропал? Но об этом я потом подумаю. Сейчас главное — письма.

Покинув соседскую квартиру, я вернулся к себе. С Рэем второй раз гулять было не нужно. Кочетковы предупредили свою бабушку, что вернутся рано. Так что у меня неожиданно образовался свободный вечер. Даже непривычно. Но очень кстати. По крайней мере, спокойно займусь собственным бизнесом.

Замазав ненужные адреса, я внес в каждое из писем свой собственный и рассовал их вместе с деньгами по конвертам. Начинив десятками десять посланий, я задумался. Может, больше отправить? Однако совсем без денег мне оставаться не хотелось. И потом стоило сперва попробовать, как вообще дело пойдет. В конце концов, когда получу первые деньги, тогда и еще послания отправлю. Короче, я остановился на десяти. А опустить их сбегал на почту, чтобы уж наверняка. По дороге домой у меня снова возникло неприятное ощущение. Делать-то до завтра ничего не надо. И домашки нет. Никто ничего не задал. Последние дни учебы. Прямо даже непонятно, куда себя девать?