Урбанизатор

Пожароопасность… на меня смотрят как на психа: снег же вокруг! Какой пожар?! В миг закидаем! Но я наезжаю, и Звяга делает две пожарных водовозки. И две ручные помпы. Из дуба. Проверили — качает.

Залили на пробу водой кусок склона одного оврага. Мда… в первый же день — шесть человек навернулось. А я и не знал, что там — самый короткий путь к нашему публичному дому.

Надо делать системы автоматического пожаротушения. Со спринклерами. Для этого нужны трубы. Только железные? А — деревянные? — Не знаю. Нужна «тепловая пломба» — что-то, что при нагреве окружающего воздуха сработает. Свинцовая прокладка на олифе? — Надо проверять. Не для жилья и не для складов — для производственных помещений. Там сочетаются большие объёмы ценностей, большое количество людей и постоянный прогрев. Резервуар с водой для тушения пожара должен быть в отапливаемом помещении. Иначе… климат у нас, знаете ли.

Из особенного… Два больших дела я провернул. Точнее — сами сделались: «повешенные ружья стрельнули».

В Усть-Ветлуге «встал на ноги» Самород. У него положение… как у Понтия Пилата — прокуратор, типа. Он так чувствует. И, не «умывая рук», творит «суд и расправу». По счастью — пока в рамках разумного. Или, хотя бы — допустимого. В том числе приводит «под высокую руку Воеводы Всеволожского» новые урлыки. Местность-то унжамерен зачистили — соседи кое-где пытаются заселить. Мы — «за». Но — под присягу. Мадина своего «русского нациста» надоумила — он и сам новосёлов приглашает. На моих условиях. А кто против… у него за спиной десятка три «горных». Уже трансформирующихся из «чисто добровольно соседям помочь» в «мы — княжья дружина».

Какая связь между Самородом и «стрельнувшим ружьём»? — Так прямая! Его энтузиазм в деле доношения «благой вести до диких туземцев» дал внезапный результат: вдруг приволакиваются по Ватоме десяток саней.

— Вот мы, урлык дикого гуся, просим принять… и в том челом бьём. А в подарок дорогому, великому и… пять возов мягкой рухляди да пять возов грязи болотной. Как и велел нам твой человек.

Что?! Ну не х… Вот это подарок!

Самород на месте не сидит — выезжает на местность. Объезжает поселения, «выдаивает» ценности, ловит «дезертиров», устанавливает «закон и порядок». Вот его и занесло от Усть-Ветлуги верст на двести на северо-запад. А там — поля! Этой самой «болотной руды». Я ж рассказывал! Из неё в середине 20 века сурик делали. Сходна с Череповецкой:

«Руда сия есть железная земля красноватого цвета, довольна тяжёлая, смешанная с чернозёмом… признают её по ржавой воде и красноватому илу, выступающему на поверхности болот… о доброте руды судят по роду деревьев, на оной растущей… отыскиваемую под березняком и осиниками почитают лучшею, потому что из оной железо бывает мягче… где растёт ельник — жёстче и крепче… руда лежит под чернозёмом на аршин глубиной… копают ямки и, вырывая деревянной палкой землю, узнают доброту оной по цвету и тяжести… снимают верхний слой, вырывают железную землю и оставляют на сухих местах проветривать и обсыхать».

«… руда есть дерновой железняк… Лежит в земле гнёздами, кои называют гривами: глубина месторождений от 3 до 4 четвертей, а простирание на 1 сажень и более. Покрышу составляет дёрн и чернозём, а постель глина и марциальная вода. Рудные месторождения отыскиваются щупами (рожнами), а разрабатывают железной лопатой, ломом, кайлом. В сутки добывается 1 куб. саж. руды 2 человеками, что составляет до 1000 пудов весом».

Я про болотные руды — знал, что они где-то там должны быть — вспоминал. Что мари их не видят, не используют — понял. А вот чего я не знал, что Самород у меня такой… «самородок». Бывалый мужик, битый, много чего повидавший. Я как-то при нём говорил о тех местах. Но я же понятия не имел, что существует четыре разных способа разработки болотных руд! Ведь чётко же понятно по описанию: работы ведутся в летнее время, на открытом грунте, при низкой воде… Не зимой же!