Уроборос. Проклятие Поперечника

Много раз пользовался я и неоспоримым козырем, подаренным мне самой судьбой — ведь это я дал имя Петре, — когда ещё дама Б не ушла в Свет, и только-только начала водить всюду за собой безымянную юную напарницу, словно состоящую из сплошных веснушек. Не к месту и без всякого повода я напоминал Петре об этом, говорил, а иногда даже кричал на всю Библиотеку, пытаясь заставить её быть мне благодарной хоть немного!

Рождение имени Петра произошло в Библиотеке во время одного из наших совместных с Лангобардом обходов. Между стеллажами я неожиданно столкнулся нос к носу с юной напарницей дамы Б и, ошарашенный, замер. Девушка напротив меня обладала такой притягательностью, что не хватало сил оторвать от неё взгляд. Ещё никогда не сталкивался я в этом мире ни с чем, что было способно полностью овладеть моим вниманием. Обычно мой взгляд быстро уставал удерживаться на любых вещах, даже таких непостижимых и любопытных, как Свет и Тьма, и рано или поздно соскальзывал с них, но только не с этой рыжей красавицы — кажется, на ней он готов был удерживаться вечно. Вдобавок ко всему я бормотал что-то невнятное, потеряв дар речи и способность соображать, а звуки из моего открытого рта изливались от избытка чувств, как вода из переполненного сосуда или сок из перезревшего фрукта. Лангобард, конечно же, не мог этим не воспользоваться, — налетел, как коршун, стал счастливо пританцовывать вокруг, придвигать ухо к моим губам, чтобы разобрать моё бормотание, и орать на всю Библиотеку:

— Посмотрите-ка на этого чудика! Вляпался! Не бывает такого, чтобы пчела не летела на сладкое, тем более на такой чудесный нектар. Теперь с места сдвинуться не может. Что-то бормочет себе под нос! Что ты там бормочешь?

На его вопли пришла дама Б, что ему было только на руку, — он разошёлся ни на шутку. Дама Б посмотрела на меня без малейшего сочувствия. Я в общих чертах понимал, что происходит, и повлиять на ситуацию не мог, да и не хотел, — наоборот: рассчитывал никогда из неё не выходить, — по крайней до тех пор, пока в ней находится Петра. Лангобард и дама Б нашли общую тему для разговора, что случалось чрезвычайно редко, даже поспорили: она утверждала, что произвела в своё время более слабое впечатление на него, чем рыжая «бестия» на меня, с чем он, естественно, не согласился.

— Что же он там всё-таки бормочет? Уж не имя ли моей сменщицы пытается выговорить? — вот в чём была истинная причина интереса дамы Б ко мне. — Послушайте-ка внимательно! А то ничего не понятно.

Идея на счет имени, которое я, по её мнению, пытался выговорить, явно, пришлась Лангобарду по вкусу, он загородил своей огромной головой весь вид, которым я любовался, а его ухо стало похоже на пасть кашалота, способного меня проглотить. С удивлением я тоже прислушался к своему бормотанию, силясь разобрать хоть что-нибудь внятное, — неужели из меня, нелепого существа, каким-то чудом может исторгнуться имя самого прекрасного создания на свете? неужели её имя может родиться в недостойных глубинах моего сознания и просто всплыть на поверхность, чтобы вырваться, сбежать и не иметь больше ко мне никакого отношения?

— Тише! Тише! Кажется, я что-то слышу! — вопил Лангобард так, что от его рёва закладывало уши. — Я понял, понял! Это имя! Теперь я знаю, как её зовут!

Лангобард наконец отпрянул от меня и занял такую позицию, чтобы быть в центре всеобщего внимания — мы, включая Петру, во все глаза смотрели на него в жадном ожидании, но он, высоко подняв руки, не спешил, — пользуясь удобным случаем, приблизился почти вплотную к даме Б, так что, наверняка, в любой миг смог бы заточить её в свои объятия, — он только об этом и мечтал, — кажется, он даже забыл про услышанное от меня имя и теперь пытался вспомнить или выдумать другое. А ещё я ни капли не сомневался, что Лангобард выжмет из этой ситуации всю выгоду для себя до капли — начнет шантажировать, ставить нелепые условия, — вроде, — позвольте мне поцеловать вашу ручку первый и последний раз в жизни, тогда я скажу вам её имя, — и он, скорее всего, готовился потребовать нечто подобное, но слишком затянул, потому что растерялся, — наверное, ему хотелось и того, и сего, и третьего, и десятого, и он окончательно запутался.

— Ладно, тогда мы уходим! Не судьба ей сегодня получить имя. Ничего. Мы не спешим, — и дама Б, резко схватив сменщицу за руку, повела её прочь по проходу между стеллажами.

— Стойте! — возопил Лангобард и уныло поплелся за ними, опустив руки. — Что мне будет, если я скажу её имя? Ведь это же я первый услышал и разобрал его! Должна же быть какая-то награда за это!

— Никакой награды! — дама Б даже не обернулась. — Можете оставить его себе, если хотите…

— Петра! — выкрикнул тогда в отчаянии Лангобард, чем заставил даму Б остановиться.