Уроборос. Проклятие Поперечника

— Должен сказать вам в завершении нашей встречи: я поступил плохо, когда там, у кафе, обвинил вас в том, что вы следите за мной… На самом деле это я следил за вами… И уже очень давно. А вы про меня, наверное, и не вспоминали с тех пор, как получили ссуду в Банке. Впрочем, это неважно… Главное, что мы всё-таки встретились… И теперь я должен исполнить свою миссию — самое главное дело всей своей жизни в этой замечательной Вселенной, которую я очень люблю несмотря на некоторые её недостатки. Всё, включая мою работу в Банке — всего-навсего элементы, необходимые для успешного завершения этой миссии… У меня даже мороз по коже пробежал от осознания важности момента… Слушайте же…

И Геродот начал говорить в непривычной для себя манере — куда-то делась невероятная раскованность, и даже его неприметный нос значительно увеличился, отяжелел и осунулся, превратившись в обузу, которая мешала ему говорить и чувствовать себя уверенно… Он сбивался и путался, заикался и делал длинные паузы, словно подыскивая подходящие слова. Я не перебивал его и напрягал всё своё внимание, каждой клеточкой ощущая, насколько важно сейчас — правильно его понять, словно от этого зависело всё, вообще всё, в том числе жизнь…

Какой-то человек, по словам Геродота, существовал во всех бесчисленных интерпретациях Глобальной вселенной. Человек — не человек, Бог — не Бог. Существо — не существо. Нечто… Люди, посвящённые в его существование, вреде Геродота, называли его Уроборос — в честь змеи, свернувшейся в кольцо и пожирающей свой хвост, — одним из самых древних символов в истории… Но, по мнению Геродота, Уроборос — никакая не выдумка, не образ, обозначающий цикличность жизни и её бесконечность, а вполне реальный объект, существующий в каждой интерпретации Глобальной вселенной, основная задача которого — оценка вверенной ему территории. Если по какой-то причине он выносит отрицательную оценку, то незамедлительно включает сингулярность, основную свою функцию, которой, по сути, сам и является. Интерпретация схлопывается, то есть перестает существовать вместе со всем, что в неё входило, — исчезает всё неподвижное поле реальности со всеми наблюдателями, обладающими индивидуальностью, осуществляющими видимость вечного движения. Уроборос тоже исчезает, но это его не интересует, ведь основная его задача — проявить сингулярность в случае необходимости. Вот он её периодически и проявляет, когда на то появляется причина.

Уроборос нашей интерпретации движется по Городу, как обычный человек — ест, пьёт, спит. Заводит знакомства. Охотно общается со всеми, кого встречает на пути, принимает участие по мере надобности в разных событиях. Получает эстетическое удовольствие от жизни, философствует о её смысле. Единственное, чем он отличается от обычных людей — отсутствием поперечника. Нет у него такого естественного обременения. Но ведь на лбу у него эта информация не написана, поэтому узнать — он это или нет — довольно проблематично. Единственный способ — напрямую спросить его об этом, врать он не будет. Собственно говоря, так информация о его движении по Городу и становится известна компетентным людям, принимающим активное участие в поддержании порядка в интерпретации.

Этими компетентными людьми коллегиально решено было предупредить меня о приближении Уробороса к нашей части Города, потому что, помимо отсутствия поперечника, есть у него ещё одна особенность — любит он сближаться со Свидетелями Дороги, втираться им в доверие и вытягивать из них побольше информации, на основе которой можно принять решение — схлопываться или двигаться дальше.

— Какая глупая ошибка предыдущего мира! — печально заметил Геродот под конец своего рассказа об Уроборосе. — То есть предыдущей интерпретации, которая схлопнулась, оставив нам целую кучу слов и образов, из которых мы складываем, как из кирпичиков, собственную реальность. Почему-то они думали, что Уроборос — символ цикличности и вечности… Хотя в самом начертании его — правильный смысл. Свернувшаяся в кольцо змея, кусающая свой хвост, ничто иное, как — ноль. Обыкновенный ноль, до которого — всего один миг… Вот есть всё — и вот ничего нет…

— Как вообще такое возможно?! — я понимал, что Геродот не выдумал Уробороса от скуки, и меня это ужасно возмущало. — Ради чего всё это? Допустим, ты Уроборос и обладаешь властью уничтожить целым мир, разве есть у тебя такое право? Не спрашивая ни у кого, не советуясь ни с кем, игнорируя всё, что есть хорошего в этом мире… Просто так — не понравилось что-то — взял и схлопнулся… А как же жизнь?

— А что жизнь? Что такое вообще жизнь? Открыть глаза в первый раз, закрыть глаза в последний раз — всё, что между этим, твоё. Так кашалот плывет по океану с открытым ртом, поглощая планктон. Пока рот открыт — пища поступает. Закрыл рот — конец… Почему Уроборос должен переживать по поводу интерпретации, которая ему по какой-то причине не понравилась? Зачем в ней что-то пытаться изменить, если можно просто схлопнуть её… Это и будет изменением…

— Но ведь тогда не станет целого мира…