Уроборос. Проклятие Поперечника

Мы не поднялись по парадной лестнице — вернее, незнакомец не поднялся, неся меня на руках, не вошли в башню, открыв главную дверь — мы попали туда через какой-то совсем неприметный вход, почти лаз, в боковой стене. Небольшую покрашенную дверь невозможно было отличить от камня, встроенного в стену. Незнакомцу пришлось согнуться в три погибели и меня сложить вдвое, чтобы войти внутрь самому и внести меня. "Тепло, огонь, камин, свет, электричество, цитадель, гобелены, шкуры, — говорил он, упреждая мой взгляд. Все слова, произносимые им, открывали то, что находилось в просторном зале, как будто стремительно скидывали со всего этого занавес, так что мне сразу же становилось ясно что есть что. — Современные технологии позволяют получать материалы, ничем не уступающие натуральным, а во многом даже превосходящие их. Так что шубы, которые сейчас на мне и на вас, отнюдь не из волка и медведя. Также и шкуры зверей, которые есть во множестве в моем донжоне, искусственные. Но, думается мне, даже очень серьёзный специалист не сможет отличить их от настоящих. Удобство, уют, тепло — этого искусственные шкуры дают ничуть не меньше. Прекрасно ведь, когда не приходится кого-то убивать, чтобы влезть в его шкуру, потому что в собственной невозможно укрыться от холода. Нам с вами сюда. Здесь теплее. А я пока подброшу дров в камин, а то погас почти, водой бассейн наполню и сгоношу нам что-нибудь поесть. Кстати меня зовут Лангобард. Я не имею отношения к древнегерманскому племени — хотя кто его там разберет. Имя получил благодаря длинной бороде, которую никогда в жизни не стриг. Кажется, родился я с ней. Ха-ха-ха!"

Как же мощно хохотал Лангобард! Весь сотрясался, я высоко подлетал вместе с его бородой, путался в ней, снова падал ему на руки, выпутываясь из неё. Нахохотавшись вдоволь, он пронес меня по просторному залу, обходя толстые каменные колонны, к ложу с неровными краями, простирающемуся так широко, что на нём мог разместиться настоящий великан, сплошь устланному шкурами, удивительно похожими на настоящие. Бережно положил меня на спину ближе к камину. Теперь я мог в подробностях рассмотреть потолок метрах в пяти над собой — он состоял из широких побеленных плах, плотно уложенных на балки из толстых брёвен, идеально прямых и обтесанных, опирающихся на каменные колонны, которые двумя рядами стояли в зале — наверняка, этот потолок служил полом для второго этажа. По всему потолку были развешены светильники из кованного железа в виде цветов. Яркие лампы хорошо освещали зал — если бы не они, здесь стоял бы полумрак, потому что в узкие окна, которые, к тому же, были закрыты непрозрачными цветными витражами, с улицы проникало мало света, а в эту пасмурную пору — вообще почти ноль. К светильникам тянулись провода. И всё. Ничего интересного на потолке больше не было, поэтому я, израсходовав почти все оставшиеся силы, повернул лицо к камину, где возился Лангобард, подкладывая в огонь дрова — брал их из ниши в стене слева от камина, где они были уложены в несколько аккуратных штабелей. Лангобард теперь был без шубы и шапки — успел их где-то снять. В серых шароварах и длиннополом балахоне с капюшоном тоже серого цвета без всяких рисунков — из толстой грубой ткани. Препоясанный широким кушаком с длинными болтающимися концами. Его голова без шапки была совершенно голой, не бритой, а с абсолютно облысевшим черепом — словно волосы, когда-то росшие на нём, все до единого спустились вниз лица и присоединились к бороде — поэтому она стала такой густой и длинной.

"Древность, вечность, время, пустота, гора, камень, — произносил слова Лангобард, вороша кочергой угли и поправляя дрова, чтобы они занялись получше. — Кровать, на которую я вас положил, совсем не кровать. Собственно говоря, это огромный почти плоский камень, уходящий глубоко в землю. Вероятно, он — вершина подземной горы. Давным-давно я нашёл его здесь. Любил сиживать на нём и спать. Он всегда остаётся сухим и тёплым — даже зимой. Вокруг лежат сугробы, а на нём — ни снега, ни воды. Наверное, его подогревают раскалённые недра. Но температура его комфортна для тела, спится на нём превосходно. Вот тогда-то мне и пришла идея построить вокруг этого камня донжон. Постепенно всё воплотилось — вырос замок с крепостной стеной и башней. Обычно первичен дом, а не то, что его наполняет, включая кровать. Но не в этом случае. Здесь первично ложе. Изредка я убираю с него все шкуры, чтобы постирать их в бассейне, а камень чищу губками. Я люблю раздеться и лежать на нём голым, прикрывшись шкурой. Не надо никаких тряпок, простыней, наволочек, пододеяльников. Всё это лишнее. Неприлично называть вершину этой подземной горы кроватью. Это ложе. Оно лишь поначалу кажется твердым. Потом привыкаешь и без него уже спать не можешь".