Ущелье дьявола

Почему сегодня она не повела своих коз на обычное место - к скалам или в чащу, а все старалась пасти их на опушке леса или в долине? Там у Готтлоба были участки земли. Почему она бродила целый день около этих участков и, не встретив Готтлоба ни разу, почувствовала какую-то смутную тоску? Почему?

Она решила вернуться домой, не дожидаясь наступления сумерек. Вдруг она вся затрепетала: ей послышался голос Готтлоба. Она обернулась и увидела его на меже, возвращавшегося с поля. Но он был не один. Отец Розы и сама Роза шли вместе с ним.

Он шёл под руку со своей невестой, и они весело о чём-то разговаривали. Гретхен скрылась за деревьями, и её не заметили.

Отчего же сжалось её сердце? Отчего она бросила на Розу ревнивый взгляд? Почему вдруг перед её духовными очами пронеслись все тайны супружеской жизни? Почему весёлый смех Готтлоба и довольный вид Розы всюду преследовали её? Отчего то, чему она прежде радовалась, огорчало её теперь? Отчего у неё, у которой никогда не возникло ни единой дурной мысли, чужое счастье исторгало теперь горькие слезы?

И ни на один из всех этих вопросов она не могла найти ответа.

Она хотела встряхнуться, отогнать докучливые мысли и поднялась с места. Губы и глаза её горели, как в лихорадке.

- Теперь я понимаю, - сказала она. - Меня просто мучит жажда и одолевает сон.

Она вошла в хижину, взяла огниво, высекла огонь и зажгла светильник.

Потом она открыла шкафчик и достала оттуда хлеб.

Но она с трудом съела только маленький кусочек, ей совсем не хотелось есть. Кроме того ей снова показалось, что хлеб имел тот же самый странный вкус, как и накануне. В углу стояла сыворотка. Она начала её пить с жадностью…

Вдруг она остановилась. Ей показалось, что и питье отдавало какой-то странной горечью. Но ей так хотелось пить, что она не обратила на это никакого внимания.

- Господи! - сказала она. - Я, кажется, рехнулась! И она выпила всю сыворотку до последней капли.

Она почувствовала, что немного освежилась и прилегла, не раздеваясь, на постель из травы.

Но заснуть она не могла. Вскоре она почувствовала, что волнение её усиливается. Казалось, что питье не только не утолило её жажды, но даже ещё более возбуждало её. Она задыхалась взаперти, сердце её усиленно билось, кровь стучала в висках.

Она не могла справиться с собой и встала, чтобы выйти на воздух.

Подходя к двери, она наступила на что-то ногой. Она посмотрела на пол и увидела какой-то блестящий предмет. Она нагнулась и подняла крошечный металлический пузырёк, он был ни серебряный, ни золотой, а из какого-то странного, неизвестного ей металла.

Кто мог обронить этот пузырёк? Гретхен прекрасно знала, что уходя, она заперла за собой хижину на ключ.

Пузырёк был пуст, но запах его содержимого ещё не выдохся. Гретхен припомнила, что такой же запах ей показался и в хлебе, и в простокваше.

Она провела рукой по волосам.

- Решительно, я не в своём уме, - проговорила она растерянно. - Пожалуй, г-н Шрейбер был прав, когда говорил мне, что одиночество вредно действует на человека. О! Боже мой!

Она старалась придти в себя. Она посмотрела вокруг, и ей припомнилось, что стулья и стол стояли теперь не на том месте, где она их поставила поутру. Неужели кто-нибудь входил сюда?

Она вышла на воздух. Большая часть ночи прошла, и теперь воздух стал свежее.

Однако ей стало ещё душнее, она задыхалась.

Она растянулась на траве, но и трава жгла её, как огнём.

Она пошла и легла на скалу, но камень, накалившийся за день от солнца, также показался ей горячей плитой.

- Что же она такое выпила? Что это был за любовный напиток? Кто принёс этот пузырёк?

Вдруг она задрожала всем телом: Самуил, вытесненный из её памяти образом Готтлоба, пронёсся в её воображении.

Самуил! О! Конечно, он! Наверное, даже, он! И сейчас же на неё напал снова суеверный страх. Самуил был не кто иной, как демон. Да! Это верно! Он угрожал ей и теперь сдержал слово, он овладел её мыслями, чувствами и приходил за тем, чтобы овладеть и всем её существом. Демон ведь может проникнуть всюду, даже в запертые помещения, для него не существует замков. Гретхен чувствовала, что ей нет спасения.

И что же это за этакая тайна? К её страху и отчаянию невольно примешивалось какое-то восторженное чувство. Она испытывала до боли жгучее счастье, при мысли, что она отдаётся во власть демону. Теперь она была уверена, что Самуил явится сейчас к ней, и ожидала его с нетерпением и с ужасом. Одна половина её существа говорила: он сейчас возьмёт меня, а другая говорила: тем лучше! Какое-то страшное опьянение овладело её чувствами, голова её кружилась от дьявольского наваждения. Ей хотелось поскорее отдаться демону.