Ущелье дьявола

У нас есть много комбинаций: поджог лавки Мюльдорфа, наказание городских толстосумов и т. п. Я не спорю, каждая месть имеет свою прелесть. Но все это вызовет, пожалуй, столкновение с войсками, кровопролитие, потерю дорогих друзей. Не лучше ли достигнуть тех же результатов, но, так сказать, мирным путём?

Чего мы добиваемся? Наказания бюргеров. Ну так есть средство наказать их более чувствительным образом, чем битье стёкол да поджёг какого-то хлама. Мы можем разорить Гейдельберг в какие-нибудь четверть часа. И для этого нам следует сделать только одно: оставить город.

На чьи средства существует Гейдельберг, если не на наши? Кто кормит портных? Те, которые носят их платья. А сапожников? Кто носит сапоги. А колбасников? Потребитель их товара.

Так отнимем у купцов покупателей, а у профессоров слушателей, и, таким образом, те и другие тотчас же прекратят своё существование. Без нас Гейдельберг, что тело без души, не город, а труп!

А! Купчишка отказался отпустить свой товар студенту? Хорошо же! Отныне все студенты оставят товары купцам. И посмотрим, что выйдет! Один из них не хотел продать одному из нас? Так теперь им не придётся уже никому продавать.

Я предлагаю этот поразительный пример, который должен быть занесён на страницу истории бюргерства и впредь послужит правилом для студентов и хорошим уроком филистерам в будущем. Я предлагаю исход университета из Гейдельберга и лишаю город гражданских прав!»

Гром рукоплесканий покрыл последние слова Самуила.

Исход был единогласно одобрен.

Глава сорок первая

Змеиная мудрость и львиная сила

Сеньоры пошли в толпу объявить всем принятое решение, которое вызвало повсюду восторженные крики.

Решено было весь этот день посвятить приготовлению к исходу из Гейдельберга, никому не сообщать о своём намерении и в ночь тихо, мирно покинуть город, чтобы, проснувшись, бюргеры были бы поражены изумлением, отчаянием и угрызениями совести.

Когда все угомонились, прибежал запыхавшийся молоденький фукс.

Актуарий, присутствовавший на заседании академического совета и доводившийся ему родственником, тайком сообщил ему вынесенную резолюцию.

Она гласила следующее.

Если студенты не разойдутся, отдать приказ войскам стрелять в толпу и усмирить их силой во что бы то ни стало.

Если же они снова приступят к своим занятиям, то амнистия всем, кроме Самуила, который убил солдата и вообще руководил всеми беспорядками и подстрекал своего любимца, фукса Трихтера, затеять скандал. Обвиняли во всём одного только Самуила. Состоялся приговор об его аресте, и был отправлен отряд, чтобы взять его под стражу.

Все закричали в голос:

- Лучше опять сражение, чем выдать своего короля!

В особенности Трихтер был великолепен в своём негодовании.

- Да! Как же! Позволить тронуть пальцем моего сеньора, того, кто вывел меня на свободу, короля студентов, одним словом, Самуила Гельба? Св… они, а не совет, вот что! Пускай только сунутся!

И он стал впереди Самуила, как бросается собака вперёд хозяина, ощетинив шерсть, оскалив зубы и рыча.

Во время этой суматохи Самуил сказал несколько слов студенту, который тотчас же куда-то убежал.

- Готовьтесь к бою! - орала толпа.

- Нет, никакого боя не будет! - сказал Самуил. - Университет достаточно показал свою храбрость. Наши товарищи освобождены, следовательно, честь спасена. Остракизм произнесён. А для приведения в действие нашего решения вы во мне не нуждаетесь.

- Так неужели ты хочешь, чтобы мы допустили арестовать тебя? - спросил испуганно Трихтер.

- О! - усмехнулся Самуил. - Будь покоен, это им не удастся! Я и один сумею вырваться из их когтей. Итак, значит, решено: завтра утром Гейдельберг будет не в Гейдельберге, а там, где буду я. Что же касается формальностей переселения, Трихтеру все это прекрасно известно, а я отправлюсь приготовлять жилища на нашем Авентинском холме. Придя туда, вы найдёте университетское знамя уже водружённым.

- Где же это? - раздались голоса.

- В Ландеке! - ответил Самуил. И толпа заволновалась и загудела:

- В Ландек! Идём в Ландек! Что такое Ландек? Ничего! Ландека ещё нет, а придём мы, так будет Ландек! Ура! Да здравствует Ландек!

- Все это хорошо, - заметил Самуил, - но посторонитесь-ка. Мне ведут коня. Студент, с которым он о чём-то шептался, ехал верхом. Он спешился, а Самуил сел на коня.

- Дайте сюда знамя! - скомандовал он.

Ему подали знамя, свернув его. Самуил прикрепил его к седлу, взял пару пистолетов, саблю и сказал:

- До свидания в Ландеке!

И, пришпорив коня, он помчался галопом.

На первом перекрёстке он встретил небольшой отряд полицейских. Один из них, очевидно, узнал его, так как раздалось какое-то восклицание, а затем мимо него просвистели пули. Таких вещей Самуил никогда не спускал: он обернулся и, не останавливаясь, выстрелил два раза.

Но полицейские агенты шли пешком, поэтому Самуил в несколько скачков коня очутился вне их досягаемости. Затем, проехав по пустым улицам, он выехал на большую дорогу.

И хорошо он сделал, что поспешил, так как тотчас же после его отъезда явились войска.