Ущелье дьявола

- А все же, тут есть какие-то ужасные тайны. Душа осталась чиста, а тело нет. Я осталась белая внутри, и все же я осквернена.

- Успокойся, утешься, бедная малютка! Сами ангелы не чище тебя. Ещё раз говорю тебе, что всю эту гнусность сделал тот негодяй. Тебе даже незачем заканчивать свои признания, потому что остальное я угадываю. Он забрался к тебе ночью. Он воспользовался твоим одиночеством и твоей беспечностью. О, негодяй! Но будь спокойна, мы покараем его.

Гретхен подняла свою печальную и гордую голову, как бы стремясь отряхнуть с себя своё горе.

- Не будем думать обо мне, - сказала она, - а подумаем теперь о вашей дочери.

- Благодарение богу, Христина не в такой степени открыта для нападения, как ты, бедное дитя, - сказал барон.

- Христина живёт не в уединённой, открытой хижине, совсем одна, как ты, а живёт в замке, обнесённом высокой стеной и наполненном преданными слугами, которых она всегда может позвать и которые могут её защитить, если бы на тот раз её мужа не случилось дома.

- Вы так думаете? - проговорила Гретхен с горькой улыбкой. - Да разве Самуил Гельб не может открыть все двери замка, у которых есть замки и ключи и даже все другие двери, у которых нет замков!

- Как, Гретхен! Разве тебе известно наверное, что Самуил Гельб может проникнуть в замок?

- Да как же тот, кто сам строил замок, не сумел бы в него проникнуть?

- Кто сам строил?… - повторил ошеломлённый барон.

- Теперь я могу вам все сказать, - продолжала Гретхен,

- Его злодейство сняло с мена клятву, и притом, моя маленькая лань, на которой это чудовище могло выместить свою злобу, месяц тому назад пала… Но вот мы уже подходим к замку. Слушайте же внимательно, г-н барон.

И тут она рассказала ему, как Самуил строил двойной замок.

- О, какая дерзость! - воскликнул барон. - И Христина ничего об этом не знает?

- Она всё знает, но поклялась мне, что сохранит это в тайне.

- Это ничего не значит! - сказал барон. - В той опасности, какой она подвергается, как она не подумала известить меня обо всём? Во всяком случае, Гретхен, очень, очень благодарю тебя за твоё доверие. Оно всем нам принесёт пользу. Эту бутылочку я оставлю у себя. Теперь злодей будет у меня в руках.

- Если он попадёт к вам в руки, то держите его крепко, не выпускайте! - воскликнула Гретхен, глаза которой загорелись яростью. - О, как я ненавижу его, и как я рада, что имею право его ненавидеть! Мне кажется, что я для того только теперь и живу, чтобы дождаться дня, когда он будет наказан. И он будет наказан, если не вами, то богом… Вот мы теперь дошли до замка, г-н барон, и я вернусь к своим козам. Я исполнила свой долг, теперь делайте вы своё дело.

- Прощай, Гретхен, - сказал барон. - Я думал, что меня призывает в замок только одно несчастье, а вышло, что меня туда зовёт ещё другая угрожающая беда. Значит, теперь у меня две причины спешить туда. Прощай.

И он быстро пошёл к замку.

Первый слуга, которого он встретил, сказал ему, что Юлиус два часа тому назад после обеда ушёл из замка с ружьём и будет на охоте до вечера, но что графиня Эбербах дома.

Это очень раздосадовало барона. Он прошёл прямо в комнаты Христины, распорядившись, чтобы ей не докладывали о нём. Когда он, постучавшись, вошёл в комнату Христины, он нашёл её всю поглощённую тем необыкновенной важности делом, которому предаются юные матери: она пыталась вызвать улыбку своего ребёнка.

Христина издала крик изумления и бросилась навстречу своему свёкру. Барон нежно обнял её, а потом принялся ласкать своего внука, которого нашёл здоровеньким и цветущим.

- О да, он у меня красавчик, мой Вильгельм, не правда ли? - говорила Христина. - Я думаю, немного найдётся таких милых детей. Представьте себе, он уже начинает меня понимать, когда я с ним разговариваю. О, как я люблю его! Ну-ка ты, фигурка, улыбнись своему дедушке.

- Да, он прелесть как хорош. Он походит на тебя, - сказал барон. - Но передай его пока кормилице. Мне надо самым серьёзнейшим образом поговорить с тобой, а он будет нас обоих отвлекать. Юлиус в лесу?

- Да, все на охоте.

- А где он? Не знает ли кто-нибудь? Нельзя ли его отыскать?

- Можно попытаться, - сказала Христина.

- Так скажи, чтобы поискали. Мне и с ним нужно поговорить о самых важных и неотложных делах.

Христина позвала слуг и велела троим людям пойти в лес и поискать Юлиуса.

- Но в чём дело? - с беспокойством спросила она у барона.

- Да ничего, - ответил омрачённый барон. - Вот придёт Юлиус, так я ему и скажу то, что надо сказать, а теперь пока поговорим о тебе. Ты не писала мне?

- Как же, писала, папа, - сказала Христина.

- Ну да, делала приписку в письмах Юлиуса, это я знаю. Я спрашиваю тебя, писала ли ты сама?

- Как же, папа, я же вам говорю, что писала. Два месяца тому назад я написала вам длинное, очень спешное письмо.

- Позволь, дитя моё, ничего подобного я не получал, - сказал удивлённый барон. - Постой, постой… да… действительно, два или три месяца тому назад я получил конверт с гейдельбергским штемпелем, но в нём был листок чистой бумаги. Я даже писал об этом Юлиусу, а он мне ответил, что ничего не понимает.