Ускользающая темнота

Невеста медленно подошла к гробу. Она была абсолютно счастлива. Как бывают счастливы девушки, которые выходят замуж в раннем возрасте и по первой взаимной любви – открыто, доверчиво и радостно. Безумие настолько овладело ею, что она искренне верила в это мгновение, что свадьба настоящая и наконец-то ее желание сбылось. Она верила, что Паша не умер, а только покинул свое тело и отправился на небеса. Она верила, что они встретятся. И он будет приходить к ней, как приходили мама и папа. «Мне только надо кое-что доделать здесь, на земле. Скоро мы будем вместе», – прошептала Зоя ему на ухо, низко склонившись. Поцеловала его, оставив на мертвой щеке алый отпечаток, затем взяла холодную руку и надела на окостеневший палец кольцо. «Поздравьте нас!»

Взрослые, которые до этого не обращали внимания на прощавшуюся с парнем девушку – суетились, успокаивали рыдающую мать, тихо беседовали между собой, обсуждая несправедливость этого мира, – оборачивались на это странное предложение и застывали в полном недоумении и замешательстве. Постепенно разговоры смолкли, и на кладбище воцарилась тишина.

Зоя огорчилась, увидев на лицах гостей замешательство. Почему они не радуются? Наверное, считают меня последней тварью, которая увела Пашу у Катьки. Ну и пусть. Главное, мы вместе. Муж и жена. Она улыбалась...

– Что это значит? Кто-нибудь может мне объяснить? – Пашина мама, придя в себя от первого потрясения, беспомощно спрашивала у людей, но они и сами ничего не понимали. «...Она сумасшедшая... Может быть, вызвать врача?.. Ее надо увести отсюда... Не волнуйтесь, сейчас мы уведем ее», – уговаривали несколько человек женщину, которая не хотела никого слушать и изо всех сил вырывалась. Когда ей это удалось, она подлетела к девушке, продолжавшей стоять и витать в своих мыслях над гробом. Накинулась на нее, схватила за одежду, сорвала платок и стала яростно стирать краску с ее лица. Другой рукой она схватила девушку и трясла, выкрикивая: «Ты сошла с ума! Ты что творишь?! Мой сын умер, а ты издеваешься! Свадьбу она устроила! Совсем рехнулась!»

– Я не издеваюсь. Я с ним хочу быть.

Зоины оправдания были не слышны в окрепшем гуле голосов. Она сначала пыталась мягко освободиться, объяснить взбешенной женщине, что совсем не хотела издеваться, что любит Пашу. Но та, размазав краску по ее лицу, трясла Зою, что-то орала, больно царапала, колотила кулачками. Изо рта ее дурно пахло, и сил совсем не осталось. Никто даже не подошел защитить Зою. «За что они так?» – подумала она и растворилась в зеленом вязком тумане. Жара взяла свое. Она упала, подмяв под собой ворох красных гвоздик. Пашина мать рухнула рядом и снова принялась беспомощно рыдать, утирая лицо черным платком не признанной ею невестки.

Ком рвоты настойчиво подступал к горлу. Зоя попыталась поднять голову, но не смогла. Она захотела приоткрыть глаза, чтобы понять, где она, но сил не хватило даже на это. Она пыталась остановить рвотные позывы, но была больше не в состоянии противиться и рвота теплой жижей выплеснулась ей на лицо, резко ударив в нос зловонием. Ей стало хорошо и все равно, где она и кто с ней рядом. Тело расслабилось и погрузилось в звенящую ватную тишину, сквозь которую проступали мужские голоса.

– Слышь, дай быстрее тряпку какую-нибудь. Ну и вонища. Ты посмотри на нее. Наш размалеванный клоун проблевался.

– Слушай, а чего с ней вообще?

– Да двинулась головой. История какая-то запутанная. Мать с отцом умерли. Осталась с дядей и сводной сестрой. Ну, она с ними жила. У сестры был жених, она уже беременная была. Чего-то там с ним случилось. Траванулся, что ли? Поехали в больницу, разбились на машине. Ну и все руки сложили. Правда, ребенок жив остался, девочка. Домработница ихняя сказала. Богатая семейка-то была...

– Да, есть отчего кукарекнуться. А чего она так размалевалась-то на похороны?

– Свадьбу себе устроила с мертвяком.

– Да ну тебя....

Продолжения беседы Зоя уже не слышала. Ребенок остался жив... Ребенок остался жив... Это уже точно. Девочка. Надо найти, обязательно найти ее. Я должна жить. Я должна все сделать, чтобы выжить и найти ее. Отомстить за всех, кого я любила. За Пашу, за мамочку и за папу. Как? Разберется потом. Главное выжить. И она открыла глаза.

– Смотри-ка, оклемалась. Ну что, краса, приедем сейчас в больничку, подлечат тебя маленечко.

– Да, пожалуйста, я очень хочу. Мне так плохо. – В голове стали всплывать эпизоды похорон. – Что со мной было? Я ничего не помню.

– Да так, – медбрату стало жалко убогую девчонку. – Подурковала немножко, с кем не бывает. А кто знает, выйдешь, может, и правда еще свадьбу сыграешь. Только теперь будь хорошей девочкой, а то залечат так, что уж настоящей дурочкой станешь.

– Я буду хорошей. Мне очень надо.

И Зоя сдержала свое обещание. Обручальное кольцо с нее сняли в приемном отделении, и больше оно к ней не вернулось.

Разрыв

Москва. Наше время