Ускользающая темнота

– Хорошо, коли возьмут. А коли нет, так мне придется на душу грех брать. Сами потопить не могут. Несут мне, вошкайся тут с ими. Вон сегодня ни одного не взяли. Торчу на морозе. А выгоды нема. Я-то по доброте душевной. На хлеб дадут, и будя. Сам на пенсию живу, так и этих троглотов кормить надо. А где деньги? Вот больших и топишь. А че с ними. Деньги-то где? Кормить, прибирать... Никто и не возьмет ни за рупь. Маленьких еще прибирают. А большой, да дворовый, кому нужен-то.

Щенок устал и, приткнув морду к сетке, тихонько поскуливал.

– Ой, пойду я. Сердце-то не камень. А то заберу. А нельзя. Жильцы, порядок. И так одна уже ждет, Маруська-то моя... – Говоря сама с собой, тетка ушла, только однажды повернувшись.

– Дедушка.

Собачник повернулся.

– Папирос нету.

– Мне не надо.

– А коли не надо папирос, так чего? Денег, что ли?

– Щеночка хочу купить.

Старик подозрительно прищурился. Открыл крышку:

– Выбирай.

– Я вот этого. Большого.

– На бутылку дашь?

– Да-да, конечно. – Катя порылась в кошельке, достала все имевшиеся бумажные деньги. Дала деду.

Тот заботливо пересчитал купюры, сложил стопочкой, протянул обратно.

– Бери взад. Много. – Недовольно отвернулся. То ли думал, что издевается, то ли работал честно и за дворовую собаку брал столько, сколько считал, она стоит.

– Берите, берите. Щенков покормите, – сказала Катя.

– Ну, спасибо, девка, коли так. Уважила старика. Дай Бог тебе счастья. Жаних-то есть? – Положил денежки в пакетик, перемотал резинкой, спрятал во внутренний нагрудный карман пальто. – Целее будут.

– Нету жениха.

– Ничаво, будет. Собачку не забижай.

– Да ну что вы.

Она достала из ящика уже смирившегося со своей печальной судьбой пса и запихнула его под куртку.

– Смотри, зассыть, – предупредил дед.

– Ничего. Ну, спасибо, мы пошли.

– Давайте. – Он махнул вслед морщинистой рукой. – Хорошая девка, уважительная. А вы чего морды повысовывали? Спать всем! Мы домой. Вот и ужин у нас сегодня хороший будет. А завтра, может, и вам повезет.

Катя шла, улыбаясь и прижимая к себе костлявое дрожащее тельце. «Вот тебе и бульдог, – счастливо думала она. – Вот он, настоящий мой друг. Никаких сомнений. Самый лучший, самый любимый. Как же его назвать?» Пока ехали в троллейбусе до метро, щенок отогрелся, лежал теплой тушкой в сложенных люлькой руках. Потом взял, да и ткнул мокрым кожаным носом новоявленную хозяйку в щеку – о чем задумалась? Катя посмотрела в его глаза, полные доверия, преданности и любви. Так же и сама когда-то смотрела на Сергея. «Назову его Джонни».

День рождения Зои

Москва. 1946 год

Гости собирались к пяти часам. Владимир Михайлович хотел пригласить Наташу с дочкой, но та отказалась. Зачем травмировать девочку в ее праздник. Успеют еще пообщаться. Так что ожидалась одна молодежь. И он решил, что посидит с детьми немного (хотя какие они уже дети), да и пойдет с Полиной прогуляться. Пусть хоть пару часиков побудут без присмотра.

Няня расстаралась. Напекла пирожков с вареньем. Кое-что принес доктор с работы. В общем – настоящий день рождения.

Именинница с утра не находила себе места, и когда Владимир Михайлович зашел на рассвете к ней в комнату, чтобы положить рядом с ее кроватью подарок, дочка уже не спала. Неожиданности не получилось, но сюрприз все равно удался.

– Ну что, девочка моя, волнуешься?

– Очень, папулечка.

– А я тебя поздравить зашел. Вот, смотри. Надеюсь, будут впору. – И он поставил на кровать коробку.

– Туфли! Папочка! Ой, я и не мечтала о таких! – Она вскочила и повисла на отце. Потом вытащила обнову и стала восхищенно разглядывать. – Где же ты такие взял?

– Ну, это мое дело. Ты меряй.

Девочка надела туфли. Красные, блестящие, на тоненьком маленьком каблучке – они были прекрасны, но ужасно сжимали ногу. Но Зоя в этом никогда не признается. Если надеть на чулок, будет легче.

– Ну, как?

– Отлично. Папочка, дорогой, спасибо тебе. – И опять повисла на его шее. – Я пока сниму, чтобы не испортить, а когда все придут – надену.

– Давай, давай, – засмеялся довольный отец.

– Пап, а можно я еще очки сниму? Я ведь дома. Вот тебя вижу хорошо.

– Посмотрим.

– Ну, пожалуйста, папулечка, любимый!

Владимир Михайлович понимал, что Зоя уже не та маленькая девочка, какой была. Ей хочется быть нарядной и хорошо выглядеть. И эта первая влюбленность. Он понимал, что дочка его, к сожалению, не красавица. Хотел ей помочь, чтобы она меньше страдала. Для него она была самой лучшей. Но парни в основном смотрят на другое. Паша вроде парень хороший, но с Зоей вряд ли у него чего выйдет, кроме дружбы, а девочка надеется. Как быть? Была бы жива Наденька, обо всем бы поговорили между собой. Есть Наташа, но Зоя воспринимает ее в штыки. А зря. Наташа очень хорошая – помогла бы ей советом и поддержкой. Я мужчина, что с меня взять. Что я могу посоветовать молоденькой девушке, в которую так быстро превращается моя дочь?

– Ну ладно, попробуй.

– Ура! Я прямо сейчас начну тренироваться.