Ускользающая темнота

Неожиданно для себя Зоя оказалась у Катиного окна, набралась смелости, привстала на цыпочки и осторожно заглянула в комнату. Они стояли посредине и целовались. Ее трясло, они не могла их видеть, но не могла и оторваться. Оцепенение сошло в тот момент, когда Катя подошла к окну и задернула штору. Зоя резко отпрянула, но Катя, скорее всего, ничего бы и не заметила, продолжай она стоять так и дальше. В эти минуты ничего и никого, кроме Паши, не существовало для нее.

* * *

Зоя шла и не видела яркого солнца, не чувствовала наполненного запахами наступающего лета воздуха, птицы щебетали и распускались цветы для каких-то других, счастливых людей

Только тоска, только боль, только серые краски. Вся жизнь, все чувства подавлены и растоптаны. Она бродила, не разбирая улиц, думала, пыталась понять, когда и как это все произошло, и решила – Паша не мог так поступить. Не могли врать его глаза, когда он смотрел на нее; его руки, когда он держал в них ее; его слова. Все случилось потом. Это Катька соблазнила Пашу специально. Она просто ей завидовала, хитрая и расчетливая, как и ее мамаша. Бросила Ивана и принялась за Пашу. Она его околдовала, поэтому он так себя ведет.

– Но Паша мой, только мой. Слышишь, дорогая сестренка? И он будет со мной, – крикнула она в фиолетовые сумерки.

Она стояла в совершенно незнакомом месте. Солнце уже зашло, но еще не стемнело окончательно. Прохожих было мало. Все уже разбрелись по домам. И ей тоже пора. Она знала, кто станет ее новой куклой.

Комната страха

Приоткрылась дверь. Она увидела в щель фрагмент знакомой комнаты. Услышала звуки телевизора. Прокатилась обжигающая волна надежды на спасение. Кричать! Очень громко звать на помощь. Но она смогла издать только слабый стон, и по ту сторону раздался голос:

– Хотела меня перехитрить? Думала, тебя кто-нибудь услышит? Ну разве что они! – Щелкнул выключатель, и зажглись лампы, подсвечивающие полки. Десятки гипсовых лиц уставились на нее. Пестрые одежды, надменные губы – она готова была поклясться, что слышала, как они смеются над ней. Комната закружилась, свет погас, лица пропали, наступила тишина.

– Ты очень плохо поступила, когда собралась кричать. И будешь за это наказана. Пока просто останешься без воды. – Дверь захлопнулась.

Она осталась лежать в окружении кукол. Казалось, они сейчас сойдут с полок, подойдут к кровати. Воображение рисовало картинки из книги о Гулливере, которую она никогда не любила. Что они будут с ней делать? Начнут ходить по ней? Смотреть внимательно в глаза? Заглядывать в уши? Они будут делать ей больно. Щипать своими маленькими твердыми пальчиками и смеяться.

«Сколько же дней я здесь? Наверное, я еще в сознании только потому, что лежу. Как это все связано со мной?»

Думать получалось медленно и как-то неправильно. Слезы катились из глаз сами по себе. Она боялась кукол, окружающих ее, боялась этого окончательно свихнувшегося человека. Боялась умереть и что никто никогда ее не найдет. Огромная тоска черной тяжелой пиявкой присосалась к сердцу. Она вдруг вспомнила молоденькую гадалку. Неужели сбывается предсказание?

Первая ссора. Письма

Москва. Наше время

– Катюш, у нас что, холодильник к продаже готовится? Мужа не встречаешь? Где горячий ужин, тапки и газета?