Успех

— Хотел бы я посмотреть, как кто-нибудь посмеет арестовать Гюнтера прежде Страшного суда! — воскликнул он.

— Вы пойдете в «Клуб полуночников»? — спросила г-жа фон Радольная.

— Да, конечно, — ответил Кленк.

Предводитель ландскнехтов тоже присоединился к ним.

«Клуб полуночников» оказался небольшим, квадратным, плохо освещенным залом с теми же посетителями, теми же эстрадными номерами и кельнерами, что и пфаундлеровское кабаре. К их столику подошла Инсарова.

— Хуже вы танцевать не могли? — набросился на нее Пфаундлер. — Вы работали сегодня как ленивая свинья.

— Простите, как кто? — переспросила Инсарова.

Кленк одобрительно улыбнулся ей.

— Как вы обращаетесь со своими подчиненными, Пфаундлер! — воскликнул он. — Придется принять соответствующие меры.

— Я сегодня нездорова, — жеманно произнесла Инсарова слабым голосом. Она окинула Кленка бесцеремонно испытующим взглядом, после чего снова повернулась к предводителю ландскнехтов, открыто давая понять, что он нравится ей больше. Однако Кленк не утратил хорошего расположения духа, острил, рассыпался бисером перед русской танцовщицей, которая принимала его комплименты с легким любопытством, без улыбки, довольно равнодушно.

И на пути домой Кленк не утратил отличного расположения духа. Довольный вечером, он решил на ближайшем же совещании совета министров потребовать принятия более крутых мер против движения Кутцнера. Решил тщательнее проследить за действиями Тони Ридлера и его спортивных объединений, а также за майором фон Гюнтером, давшим ложную присягу. Он уже давно собирался это сделать.

В это самое время возвращался домой и Флаухер в сопровождении депутата Себастьяна Кастнера. Когда последний вернулся после длительного отсутствия к столу, он, к своему изумлению, нашел одного Флаухера да спящую на полу таксу. У Флаухера был чрезвычайно довольный вид, похоже, он крепко уязвил этого Кленка. Депутат от избирательного округа Оберланцинг попросил дозволения проводить господина министра. Не замечая путавшейся под ногами надоедливой таксы, он все время почтительно следовал на четверть шага позади Флаухера, всем сердцем радуясь, что старомодный образ мыслей порядочного человека восторжествовал над амбициозными стремлениями Кленка к новшествам, и испытывая приятное сознание, что завтра сможет вернуться с этой успокоительной вестью в горы к своим избирателям.

Посетители «Нюрнбергского Братвурстглёкеля» также стали расходиться. Кое-кому из господ судей было по пути до самого Богенхаузена. Дорога шла через Английский сад. Как они и надеялись, Гартль уплатил за всех. Демонстративная поддержка министром их коллеги Гартля во имя независимости судейского сословия окрылила их, вознесла высоко над тяготами будней. Настроение у них было приподнятое. Они брели по темному парку в своих хотя и немного потертых, но вполне приличных костюмах. Сейчас они не думали о том, с каким трудом на следующий день их женам предстоит доставать еду и все необходимое для дома. Не думали они и о делах, которые должны будут разбирать следующим утром, ни о живых людях, стоявших за этими делами, ни о двух тысячах трехстах пятидесяти восьми годах тюрьмы, к которым четверо из них приговорили своих подсудимых. Нет, они вспоминали о корпорантских шапочках, о лентах, о пиве, о фехтовальных залах, о публичных домах, о блаженных годах юности, и с подъемом и удалью, на какую только были способны их стареющие голоса, пели латинскую песню: «Будем веселиться, пока мы молоды, после бурной молодости и после унылой старости всех нас примет сырая земля». Вместе с остальными ее пели и двое судей-протестантов, позабыв, что из соображений экономии давно уже вступили в общество сторонников кремации и внесли предварительный взнос.

6

Собачьи маски

Когда спустя несколько дней после беседы с доктором Бихлером Иоганна проходила мимо кафе возле Оперы, ей поклонился какой-то молодой человек, он поднялся и с фамильярной бесцеремонностью подошел к ней. Он был в светлом, свободного покроя костюме, на бледном, дерзком и легкомысленном лице выделялись ярко-красные губы. Молодой человек попросил Иоганну составить ему компанию. Секунду она пребывала в нерешительности, потом все же села за его столик.

Из разговора выяснилось, что Эрих Борнхаак часто бывал в Париже и хорошо знал город. Одно время он даже работал здесь гидом и легко и свободно говорил по-французски. Не поводить ли ее по городу? Он мог бы показать ей многое такое, чего она без него никогда не увидит. Глядя на нее, он все время щурился, вид у него был довольно скверный.

— Впрочем, с тех пор прошла целая вечность, — засмеявшись, сказал он. — Теперь у меня другие дела, посложнее.

При всей своей порочности его лицо вдруг стало совсем мальчишеским. Он принялся настойчиво приглашать ее к себе в гости. Сказал, что у него в Кламаре чудесная квартирка. Есть и машина. Словом, у него очень приятно и даже найдется кое-что любопытное.