Успех

Закончив чтение статьи, г-н фон Рейндль прошелся по просторному кабинету легкой походкой, сохранившейся еще с прежних лет, и как-то не вязавшейся с его отяжелевшей фигурой. Он взглянул на картину «Похищение Европы», приписываемую Джорджоне^{16}, и остался недоволен. Даже на знаменитый портрет своей матери работы Ленбаха

^{17} он поглядел неприязненно. Вся комната внезапно показалась ему похожей больше на залу музея, чем на кабинет. Какая чушь! Он посмотрелся в узкое зеркало и нашел, что лицо его обрюзгло и что вообще у него нездоровый вид. Бросив на письменный стол ядовито-зеленый журнал, он произнес скорее со скукой, чем с раздражением: «Болван». Снова зажглась сигнальная лампочка телефонного аппарата. Он снял трубку. Секретарь спрашивал, может ли господин фон Рейндль принять директоров Отто и Шрейнера. «Нет», — властным и неожиданно тонким для такой массивной фигуры голосом ответил фон Рейндль и добавил, что просит зайти к нему инженера Каспара Прекля.

Оба директора будут, конечно, в обиде на него за то, что он отослал их и вызвал этого молодого бунтаря. Действительно, глупо, что он возится с этим парнем, когда его день забит делами до отказа. Прекль замучает его бесконечными техническими подробностями. Он наверняка припас что-нибудь новенькое насчет выпуска своего дешевого серийного автомобиля и тому подобной ерунды. Он, Рейндль, потратит впустую двадцать драгоценных минут. Было бы куда разумнее попытаться за это время вдолбить своим тупоголовым директорам наиболее важные положения.

Каспар Прекль явился. Небритый, в поношенной кожаной куртке, он неловко присел на краешек роскошного стула, довольно далеко от Рейндля. Сутулясь, недоверчиво глядел своими глубоко запавшими глазами на шефа. Вынул проект, чертежи. Стал увлеченно, на диалекте, объяснять суть своего плана. Увидев, что Рейндль плохо понимает его, потерял терпение, начал кричать. Все чаще вставлял в разговор грубое, резкое «понятно?».

Как всегда, когда ему приходилось иметь дело с Пятым евангелистом, он чувствовал себя неуютно. Он прекрасно знал, что Рейндля не интересуют технические проблемы автомобильного завода. Непонятно, почему он принял его, а не директоров. Вообще зачем, собственно, его, Прекля, держат на заводе? Для чего ему поручают разработку все новых проектов, позволяют производить дорогостоящие опыты, если их результаты потом все равно не применяются на практике? Вот он бьется над созданием серийного автомобиля, который действительно способен затмить американские машины. Ведь должен Рейндль понять, какие грандиозные возможности таит в себе этот проект.

А бледное лицо этого чертова капиталиста с густыми распушенными усами оставалось непроницаемым. Рейндль ни слова не понимал и ни слова не произносил. Но молодой инженер не хотел замечать, насколько безразличны были его объяснения этому тучному, холеному человеку. Призвав на помощь все свое красноречие, он изо всех сил старался втолковать шефу вещи, о которых тот ничего не желал знать.

Тем временем г-н фон Рейндль печальными карими глазами с любопытством рассматривал дыру на кожаной куртке Прекля, у правого плеча. Он хорошо помнил, что та же дыра точно на том же месте была у Прекля и полгода назад. Побриться этот тип также не счел нужным. Правда, в его манере оставлять волосы на лбу есть даже доля наивного кокетства. Странно, почему этот молодой человек нравится женщинам? Актриса Клере Хольц, женщина умная, с тонким вкусом, от него без ума. А уж она-то не могла не заметить, какой у него неряшливый вид. Она как-то даже подшутила над этим. От малого пахло, как от солдат на марше. Его колючий едкий юмор тоже должен был раздражать женщин. От него веяло духом революции. Очевидно, он покорял женщин своими вульгарными балладами. Когда он пел их своим резким голосом, женщины буквально таяли. Несколько его приятельниц рассказывали об этом Рейндлю с особенным, подозрительным блеском в глазах. Собственно, он не прочь как-нибудь пригласить Прекля, чтобы тот спел ему несколько своих баллад. Но ведь он ему наверняка грубо откажет, этот малый.

А Прекль все распространялся о серийном автомобиле — сплошная окрошка из сцеплений и выхлопных газов. Должно быть, все это хитро придумано, он, несомненно, толковый, знающий инженер, иначе остальные не ругали бы его так яростно. Хваткий малый, жох, голова. А головы — редкость в их родной Баварии. Да и в производстве им трудно найти применение. И все-таки он, Рейндль, коллекционирует головы, — Пятый евангелист может себе позволить подобную роскошь, иногда ему даже удавалось извлекать из голов прибыль.