Успокой меня

– Здесь же ребенок. Могли бы хоть рот прикрывать, когда кашляете! – высказалась раздраженно, запоздало ловя себя на мысли, что становлюсь похожей на одну из тех куриц-наседок, которые трясутся над своими цыплятами.

– Простите, – следующий позыв кашля мужчина задавил в кулаке, вид имел извиняющийся, правда, не передо мной или Хлоей, а перед Хоупом, потому что на работу выйти не сможет: – Тони, обещаю, что отработаю. Ты ведь знаешь, как для меня важна зарплата. Я ведь почти все отсылаю семье в Мексику...

Я закатила глаза к потолку и как можно быстрее покинула кухню с ребенком. Покормить девочку можно было и на улице, а вот тратить время на выяснение отношений и хватать микробы на кухне, я не собиралась.

В книге по уходу за детьми ясно прописывался запрет на контактирование с заболевшими людьми. Но, похоже, мужчины на ферме такой прописной истины не понимали. В этом я убедилась, когда через полчаса ко мне подошёл Хоуп:

– Ваше поведение на кухне было весьма грубым, – как маленькую принялся отчитывать меня он.

Я тут же вспомнила, как Энтони лично спаивал меня вечером. Зато теперь весь приличный и серьезный.

– Я просто не хочу, чтобы малышка заболела. Это ведь элементарные правила, – возразила с возмущением. – Не кашлять в комнате, где сидит ребенок! Разве не понятно, что это антисанитария?

Энтони скрестил руки на груди, посмотрел на племянницу, которая сидела в коляске и дубасила ручкой по погремушкам. Вокруг носился Пуся, пытаясь заскочить к ребенку, но, в силу крошечного росточка, успеха не добился.

– Вот где антисанитария, – Тони кивнул на пса. – Кобель, бегающий полдня по полям, коровникам и конюшням, а потом играющий с ребенком. Но, я ничего вам не говорю по этому поводу, потому что отдаю отчёт, что если ребенок растет на ферме, его невозможно уберечь от грязи, а значит, чем раньше он с ней познакомиться, тем лучше.

Я даже растерялась, что ему ответить. Крыть оказалось совершенно нечем, ведь глядя на Пусю, даже предположить было сложно, что ещё неделю назад пёс был ухоженным и лощеным. Но, несмотря на ужасный внешний вид, глаза у пса светились счастьем, а вот вид был действительно антисанитарным. Помыть его что ли?

– Тогда буду надеяться, что все обойдется, – пространно ответила я, на что получила:

– А я просто уверен в этом. Вы зря паникуете.

Он ушел, и весь день я возилась с беззаботно играющим ребенком одна. Мужчины на обед не приходили, вместо них заезжал Диего, загрузил провизию и уехал в поле, объяснив, что из-за болезни Карлоса лишняя работа свалилась на остальных, и теперь нет времени даже поесть.

Лишь около десяти вечера, когда укладывала малышку на ночной сон, я услышала, как внизу хлопнула дверь. Видимо Энтони вернулся только сейчас.

Засыпала Хло плохо: крутилась, хныкала, но, в какой-то момент, повернулась на бок и в одно мгновение отключилась.

Это сразу меня смутило, слишком не похоже вышло на ее обычный отход ко сну. Некоторое время постояв над кроваткой, я, на всякий случай, пощупала лоб рукой. Не знаю, что я хотела ощутить таким образом, не имея соответствующего опыта, но температура на ощупь показалась вполне нормальной…

Решив не спускаться вниз, и что сегодня зануда-ковбой вполне может обойтись без моего “спокойной ночи”, я отправилась к себе.

Внутри меня жила обида на него за дневной разговор. Конечно же, он был в своем праве меня отчитывать за грубость в адрес другого работника. Его дом – его правила. Вот только, чисто интуитивно, я понимала, что такое предвзятое отношение ко мне – это следствие моего первого явления на ферму, точнее внешнего вида.

Я вдруг отчётливо осознала, что для местных я эдакая Пуся, только в человеческой шкуре. Смешная из-за неуместных рюш, бантов и шмоток, и в то же время привлекающая внимание своей нелепостью. Для полного соответствия оставалось только выяснить и подтвердить, что я мужчина.

И даже нормальная одежда, в которой я теперь ходила, не особо изменит выводы насчет меня.

С этой мыслью я и провалилась в сон без сновидений, слишком велика оказалась усталость в последние дни.

В себя я приходила рывками. Кто-то слюнявил мне лицо, тихонечко поскуливал на ухо и тянул за ночнушку.

Не сразу, но я поняла, что это Пуся, которому какого-то черта не спалось ночью.

– Ты с ума сошел? – пробормотала я, когда собака в очередной раз запрыгнула с пола на кровать, принялась облизывать мне руки и тащить куда-то за сорочку. – Есть, что ли, хочешь?

В ответ лишь очередной скулеж.

– До утра потерпишь, – отмахнулась я, спуская пса вниз. – Иди уже!

И едва я успела глаза прикрыть, как новая порция облизываний накрыла мое лицо.

– Да, что тебе надо-то? Свинья ты, а не собака, Пуся! Ты время хоть видел? Скоро Хлоя проснется…

При звуке имени малышки скулеж стал особо заливистливым. Сердце беспокойно ёкнуло, и я рывком открыла глаза, мгновенно просыпаясь.

На экране электронных часов светилось семь утра. Время, к которому девчушка уже несколько раз ела из бутылочки. Да и Пуся тянул меня отнюдь не на кухню, как я подумала вначале, а в спальню моей подопечной.