Уставшая от любви

– Нет. Он сам мне рассказал… Кажется даже, ему слегка поцарапали лицо, но он замазал гримом.

– Странно, я ничего не заметила.

– Он пользовался очень хорошим гримом. Думаю, что никто не заметил. Но настроение ему этот мужик сильно подпортил, Сергей прямо рвал и метал!

– Ладно, я поняла. Расскажи мне лучше про Лизу Воронкову.

– Лизончик-то? – как-то нехорошо усмехнулся Вик. – Ты и про нее знаешь?

– Познакомились даже. Да она того, малость не в себе. Это правда, что Сережа был с ней? Что заглядывал к ней после репетиций и спектаклей на полчасика? – Мне и самой был противен мой презрительный тон, но справиться с отвращением, которое внушала мне эта переросшая нимфетка, я не могла.

– Да она как животное, – вырвалось у Вика, и я почувствовала, что ему и самому стало неловко.

– А Сережа? Он не как животное? Заглядывал к ней, чтобы перепихнуться и побежать дальше, к Юдиной? Да-да, не удивляйся, мне многое известно. Послушай, вы с моим мужем были близкими друзьями. Скажи, ты замечал за ним такие качества, как цинизм, жестокость?

– Это ты к чему? – Вик с расстроенным видом отодвинул от себя опустевшую тарелку. – Все мы немного циничны и жестоки.

– Это правда, что он бил своих любовниц?

Вик замахал руками:

– Вот уж чего не знаю – того не знаю!

– Может, ты и про Татьяну Куликову ничего не знаешь?

– А кто это? – Вик напрягся, пытаясь вспомнить.

– Так зовут его первую жену, которую он время от времени избивал, а однажды так оттаскал ее за волосы, что вырвал клок…

– Бред, никогда не поверю, чтобы Сергей мог так вести себя по отношению к женщине! Да к тому же я и не знал, что он был уже женат. И где сейчас его жена?

– Он купил ей домик где-то под Оренбургом.

– Она что, приедет на похороны?

– Не думаю. Во всяком случае, мне бы этого не хотелось. Если только журналисты пронюхают о ней, попытаются взять интервью, то она не станет молчать. Мой человек разыскал ее, он сказал, что она до сих пор боится Сережу.

– Послушай, Наташа, ты рассказываешь мне совершенно чудовищные вещи про Сергея! У меня такое впечатление, что я не знаю и сотой доли того, чем он жил, что с ним вообще происходило. Ну да, знал я о каких-то его любовницах, об этой Лизе знал, он сам признавался мне, что для него встречи с ней, а она живет рядом с театром, – просто как разрядка энергии, сброс. Извини.

– А с Юдиной тоже был сброс? – фыркнула я. – С ней-то что? Уж не собирался ли он жениться на ней?

– Да зачем тебе нужно все это копанье? Его уже нет!

– Ты, наверное, забыл, что вообще-то я пытаюсь помочь следствию найти убийцу Сережи.

– Но только не среди его баб, ты меня прости.

– Хорошо. Театр. Быть может, он кому-то перешел дорогу?

– С десяток обиженных на него найдется. Но там непролазные психологические дебри, все равно ничего не докажешь и не разберешься. Он оказался сильнее всех их, понимаешь? Вот просто взял и перешел дорогу, такой красивый, неотразимый, смелый, дерзкий, ладно – наглый. Он просто хорошо делал свою работу – и все! А те, кто остался за бортом, у кого он из-под носа увел роли, они неспособны на убийство, если ты это хочешь выяснить.

Я смотрела на него и пыталась понять: он пришел со мной на встречу в ресторан, чтобы поговорить или пообедать? Пока что он не сказал мне ничего интересного. Больше того, я начала подозревать, что это не я его как бы допрашиваю, а он меня. Вполне возможно, что версия самоубийства, которую он мне подбросил, выдавая за официальную, могла быть придумана им самим. Может, действительно так поговаривают в театре, но чтобы это было единственной версией – я в это не верила.

– Вик, ты действительно считаешь, что Сережа мог вот так взять и застрелиться? Ну серьезно? Он, совсем еще молодой, очень красивый, талантливый, популярный, да просто – звезда! К тому же с хорошими, денежными проектами. Плюс – богатая жена, которая обещала ему буквально на днях купить машину, в Париже, между прочим. И вот, как ты говоришь, ему вдруг кто-то там сообщает, что я ему изменяю, и он с горя стреляется? Ну не бред?

– Бред, – внезапно согласился он. – И совсем не похоже на Сергея. Он слишком любил жизнь во всех ее проявлениях, чтобы вот так глупо расстаться. Где его застрелили? В лесу в Лобанове?

– Эксперты полагают, что он был застрелен в другом месте, а в лес его приволокли.

– Я слышал, что ваш дом ограбили. Все вынесли?

– Все не все, но кое-что ценное вынесли.

Он снова задавал мне вопросы, полагая, что я не замечаю того, что мы поменялись местами.

– Так ты не знаешь, какие планы были у Сережи в отношении этой маленькой потаскушки?

– Ленки-то? Да никаких.

– А со мной он собирался разводиться? Об этом тебе что-нибудь известно?

– Ната, что ты такое говоришь? Да чтобы Сергей развелся с тобой, с Наташей Соловей, – не смеши меня. Нет, нет и еще раз – нет!

– Скажи еще, что он любил меня… – В горле моем словно застрял грецкий орех.