Утесов. С песней по жизни

Конферансье Кирилл Бобров вел в одесской филармонии концерт артистов московской эстрады. Он стоял за кулисами, когда к нему неожиданно подошел пожарный и спросил:

– Ты кирил?

– Да.

– Штраф десять рублей.

– За что?

– Я спрашиваю, ты кирил?

– Да. Ну и что?

– А здесь кирить нельзя.

P.S. Кирилл Бобров перешел в Москонцерт из цирка. У него была ужасно плохая память, и он вечно перевирал имена и фамилии выступающих. Если же кто-то выражал недовольство, Бобров говорил:

– Какая разница, как я вас объявил? Вас всё равно никто не знает. Так зачем мне забивать голову ненужными именами и фамилиями?!

* * *

В 1979 году московский театр имени Гоголя приехал в Одессу с премьерой "Декамерона". Это был первый спектакль с более или менее свободными нравами. Вокруг него в городе возник большой ажиотаж. Здание, в котором проходили гастроли, охранялось конной милицией. Перекупщики запрашивали за билеты бешеные деньги.

Как-то в трамвае режиссёр Б. Г. Голубовский услышал диалог двух одесситов. Один спросил:

– Ты ходил на "Декамерона"?

– Да, ходил. Только я совершил большую политическую ошибку.

– Какую?

– Я пошёл с женой.

Другой оригинальный отзыв Голубовский слышал проходя мимо зрителей, толпившихся возле театра. Темпераментный мужчина рекламировал друзьям спектакль:

– Вы знаете, как они хорошо играют! У них вся мимика соответствует телодвижениям. Я, правда, был с женой. Но сюжет меня увлек.

P.S. Первые спектакли "Декамерона" прошли на гастролях в Свердловске и в Одессе. Теперь надо было показывать в Москве. На первый спектакль явился чиновник из горкома партии некто Макеев. Из театра он ушёл, даже не попрощавшись с главным режиссером. Уже на следующее утро Б. Голубовского вызвали в управление культуры – велели сокращать, резать и так далее. Через некоторое время на коллегии управления его спросили:

– Борис Гаврилович, вы сократили спектакль? Обрезали?

– Я отвечу вам старым анекдотом, – сказал он. – Одна девушка вышла замуж за еврея. После первой брачной ночи она пришла на работу. Подруги сразу окружили её, нетерпеливо интересуются – что да как? Она говорит: "Я слышала, что евреи делают обрезание. Но не думала, что до такой степени".

* * *

Вскоре после выхода на экраны кинокомедии "Кавказская пленница" Евгений Моргунов приехал с группой молодых артистов в Одессу. Они давали концерты в городском Зелёном театре. В одну из суббот между дневным и вечерним представлениями несколько человек пошли в ресторан "Интурист". Оказалось, там обслуживают только иностранцев. Моргунов спокойно подошел к метрдотелю, женщине, и спросил:

– Вы не могли бы обслужить меня?

Разумеется, она узнала популярного артиста и улыбнулась:

– Конечно, вас я обслужу.

– Но я не один, – таинственно прошептал Евгений Александрович. – Со мной пришла группа американских безработных. – И он показал на артистов, уныло стоявших у входа в зал. – Безработные, к тому же американские. Неудобно их обижать.

Для гостей были сдвинуты два стола, они сделали заказ и с нетерпением ждали официанта, которого почему-то долго не было. Наконец, он появился и направился к их столу. Однако вместо еды на подносе у него было два флажка – советский и американский.

* * *

Доброжелательный одессит успокаивал Евгения Весника перед концертом:

– Уверяю вас, всё пройдет хорошо. В вас есть что-то от Одессы. Ах, если бы вы выступали без этого московского акцента…

* * *

В одесской гостинице горничная спросила Е. Весника перед отъездом:

– Куда вы дели мраморную пепельницу, которая была у вас в номере?

Евгений Яковлевич сказал, что такой пепельницы не было и в помине. Горничная настаивала на том, что была. Дело кончилось тем, что Весник заплатил ей за якобы пропавшую пепельницу. Получив деньги, горничная сказала:

– А что вы думаете? Может, её и не было.

* * *

На одном эстрадном концерте московских артистов в Одессе из зала прислали записку: "Уважаемый товарищ конферансье! Вы можете каждый год приезжать в Одессу. Но только купаться".

* * *

На улице встречаются две пожилые женщины. Одна интересуется:

– Маня, ты куда ходила?

– В обувной магазин.

– Застала его?

* * *

Когда-то Марк Соломонович имел прорву домочадцев. Они женились, выходили замуж, переезжали. Сейчас все его родственники, в основном, живут за границей. А он ностальгически вспоминает те времена, когда в доме было шумно и весело. Вздыхает:

– Да, с тех пор утекло много мозгов…

* * *

Однажды в Одессе мне посчастливилось присутствовать на заседании художественного совета кондитерской фабрики. Обсуждался эскиз нового фантика. Автора, молодого художника, ругали на чем свет стоит – за цвет, за шрифт, за композицию. Выслушав всю брань, он улыбнулся и спокойно сказал:

– Зато красиво.

* * *

Одесский аэропорт. К разомлевшей от жары мороженщице подходит морячок и жлобским голосом спрашивает:

– Мамаша! Почем ангина?

* * *

Заметив мужчину, с любопытством рассматривающего памятник Ришелье, какой-то одессит подходит к нему и начинает рассказывать об этой достопримечательности: