Утесы Бедлама

– Я не говорил об эльфах, – медленно сказал я. Неожиданный удар в голову, особенно по старой ране, был чертовски болезненным. – Вдруг там кто-то есть? Группа людей, не обязательно развитых, но организованных. Мы видели террасы в Сандии. Ничего подобного не было даже в Риме, а я не хотел бы идти против римлян. Если это их место, если они стерегут границу… они найдут тебя гораздо быстрее, чем несколько человек, работающих на хинных баронов.

– Послушай, я знаю, что ты получил скудное образование, но поверь мне, граница – это постановочная чушь. Люди, придумавшие ее, знают, насколько суеверны местные.

– У меня хорошее образование.

– Да, Бристольская военно-морская академия – очень серьезное…

– Подожди-ка, ты тоже не учился в университете. Разве ты не окончил какую-то гимназию в глу…

– Меня окружали люди с высшим образованием, всегда! Меррик, я издал книги, написал статьи. Я даже не знаю, во сколько научных сообществ вхожу… Даже не хочу перечислять. Просто… хотя бы раз доверься человеку, который знает, о чем говорит. Буду с тобой честен: ты слишком задираешь нос.

– То есть не по своему статусу.

– Да, – кивнул Клем. – Прости, но это так. У тебя хорошая репутация, и не пойми меня неправильно, Тремейн – очень уважаемое имя, но не имя красит человека. Тебе не хватает знаний. Тебе нужно признать, что ты всего лишь способный матрос, ставший контрабандистом Министерства по делам Индии. Тогда дела пойдут как по маслу.

– Ты взял меня, потому что у меня есть нужные навыки.

– Я взял тебя, потому что ты сохранишь растения в любой точке мира. Конечно, у тебя есть навыки для этого. Просто дай мне найти эти растения, хорошо? Я возглавляю эту экспедицию и сам принимаю решения. Твоя задача – доставить проклятые черенки в Индию.

Я не ответил. Перед моими глазами, словно воспоминания, четко предстали два исхода событий. В первом я шел к Инти и ее брату и рассказывал о плане Клема. Брат Инти был крупным, и мы смогли бы запереть Клема в часовне до тех пор, пока не прибудет Мартель. Если в лесу разбит лагерь, обходной путь по реке скорее всего будет завален снегом, и нам придется вернуться домой. Тогда я больше никогда не получу работу. Синга отправят подшивать бумаги в какой-нибудь клетушке. Бедлам простоит еще пять лет, а затем кто-нибудь найдет повод напасть на Лиму и будет обстреливать ее до тех пор, пока перуанское правительство не впустит британскую армию в Карабайю. Если там будут индейцы, солдаты не будут церемониться. Они сожгут лес.

Во втором случае я отпускал Клема и, возможно, он возвращался с черенками, но скорее всего его убьют, как и всех остальных. Я вернусь без черенков, но смерть Клема станет полноценной причиной выслать сюда британскую армию. Это было понятно любому идиоту. Если прибытие армии было абсолютной неизбежностью, а не расплывчатой угрозой в будущем, можно было обратить это в свою пользу. Поставщики разрешили бы срезать черенки, лишь бы британская артиллерия не оказалась в Андах.

Моя скула все еще пульсировала от боли, и я застыл на месте. Казалось, время остановилось. Я пожалел, что Клем ударил меня. Теперь было сложно проигнорировать это и понять, чем на самом деле было мое решение отпустить его – разумным планом или способом отомстить.

– Да, – наконец сказал я.

Даже теперь меня охватило ужасное чувство, будто я без всякой причины решил сделать то, о чем меня просил Синг. Горный воздух отобрал любую возможность предотвратить этот исход. Я невольно посмотрел на черную зубчатую глыбу за деревней, над которой сияли звезды, и представил пещеру в этих острых вершинах, в которой в маленьких стеклянных шкатулках хранилась логика каждого, кто пытался отнять что-то у этого места.

– Ты прав, – продолжил я. – Пока что тебе лучше поспать. Я отвлеку Инти, сыграю с ними в карты. Они не останутся здесь, им негде спать. Рано или поздно они уйдут.

Клем выдохнул.

– Да. Да, хорошо. Мы попробуем и сохраним это в секрете, когда я добуду черенки.

– О чем вы двое болтали? – поинтересовалась Инти, когда мы вышли на кухню.

– О садоводстве, – ответил я. Я сел рядом с ними и предложил сыграть в карты. Клем ушел спать. Они пробыли в церкви гораздо дольше, чем я рассчитывал, но все же разошлись по домам. Перед уходом Инти заставила меня поклясться, что я никуда не уйду, поэтому я поклялся и позже разбудил Клема.

Когда он исчез в темноте, я стоял в дверях, опираясь обеими руками на трость и ожидая увидеть след пыльцы в лесу. Хотя я дышал, а мое сердце продолжало биться, мне казалось, что в ребрах ничего не осталось. Все органы исчезли, словно кто-то запечатал их в погребальных сосудах. Рядом с маркайюк замерцала пыльца. Я немного прогулялся по деревне. В последнюю неделю мне словно разрешили побывать в воображаемом месте. Я считал его воображаемым: зловещий лес и стекло, исчезнувший человек. Люди пели песни и рассказывали истории, которые я узнал еще в детстве. Все это было эхом золотистой путаницы разрозненных воспоминаний, того, что осталось после смерти папы.

Инти сказала: «Добро пожаловать домой».