Утомленные вином

Через три недели она дала ему отчаянную телеграмму: „Нет денег а дорогу. Пришли телеграфом сто семьдесят франков плюс тридцать для кормилицы. Приеду в субботу скорым“.

Новую квартиру художник не нашел, и они поселились в старой мастерской, где жили до отъезда. Маленькую Жанну взяла к себе Люния Чековска.

Модильяни часто навещал ее. Часто он являлся к дочери поздно ночью и пьяным. В дом его в таких случаях не пускали, и он до утра сидел на ступеньках.

В августе в Лондоне выставили 12 полотен Модильяни. Несколько картин удалось продать. Появились первые восторженные рецензии.

Но было уже поздно. Вместе с признанием и зимой пришло обострение туберкулеза. Художник постоянно мерз и все больше пил.

В этот период в документах и воспоминаниях друзей предстают как бы два Модильяни. Один — человек, понимающий, что серьезно болен. Он отказывается лечиться, ходит по забегаловкам и безнадежно пьет.

Другой Модильяни являет собой человека, живущего, как все безнадежно больные, упорной надеждой выздороветь и начать все сначала. Как и Шопен, он предчувствовал свой скорый уход и бросал вызов жестокой судьбе.

Но все было напрасно. Зборовски вместе с женой несколько раз говорил с Жанной и старался убедить ее в том, что Модильяни надо спасать.

— Неужели вы не видите, что он гибнет! — взволнованно говорил Леопольд, расхаживая по комнате.

— Почему же не вижу, — спокойно ответила женщина.

— А если видите, — продолжал горячиться Збровский, — так спасите его и постарайтесь вытащить его из этого омута! Запретите ему пить и уговорите лечь в хорошую клинику! Он не имеет права убивать свой талант! Это преступление перед искусством!

Жанна внимательно выслушала Леопольда, а затем произнесла такое, от чего тот остановился как вкопанный и в изумлении уставился на женщину.

— Извините меня, Леопольд, — произнесла она. — Вы давно знаете Амадео, но так ничего и не поняли в нем и даже не догадываетесь о том, что Моди обязательно нужно умереть… Он, — после небольшой паузы тем же ровным голосом продолжала она, — гений и ангел. Когда он умрет, все сразу это поймут…

Как ни кощунственно прозвучали ее слова, но жизнь доказала ее правоту, как и то, что она понимала художника лучше других. Судя по всему, Модильяни никогда не стремился выжить, хоть и делал вид, что думает об этом, и даже ездил в Ниццу.

Более того, по всей видимости уже тогда Жанна, чувствовавшая своего любимого как саму себя, знала, что его смерть близка, и знала, как она поступит.

В один прекрасный день Зборовски заглянул к ней в комнату и вздрогнул: на полу стояли два незаконченных автопортрета Жанны. На одном она вонзала себе в сердце нож, на другом — падала из окна…

В другой раз Ортис де Сарате и Кислинг обнаружили Модильяни в постели в нетопленной ледяной мастерской. Вместо того, чтобы бегать в поисках дров, Жанна, на последнем месяце беременности, сидела рядом с ним и писала его портрет.

Незадолго до смерти Модильяни организовал выставку своих картин в Париже. Разразился скандал: на стенах висело так много изображений обнаженных фигур, что достопочтенная публика испытала шок; скандальные работы немедленно вынесли из зала.

Тем не менее, он дожил до славы и испытал ее горький поцелуй: после скандальной выставки в Париже о нем узнала вся Европа.

Но было поздно пожинать лавры: 22 января 1920 года Амедео положили в больницу Шаритэ для бедных и бездомных.

В бреду он повторял:

— Милая Италия, милая Италия…

На следующий день к нему пришла Жанна. Стоя у кровати, они долго всматривалась в такое дороге для нее лицо, словно хотлеа навсегда сохранить его в своей памяти.

Неожиданно Модильяни пришел в себя и, увидев Жанну, предложил присоединиться к нему в смерти, „чтобы он мог быть с его любимой моделью в раю и вместе с ней наслаждаться вечным блаженством“.

Сказав это, он снова потерял сознание. Так и не произнеся ни слова, Жанна вышла из палаты, не повернувшись к нему спиной.

Через два дня его не стало. Он умер без десяти девять вечера. Жанна, чтобы не оставаться в мастерской, провела ночь в маленькой гостинице с Полеттой Журден.

Отец настоял, чтобы она поехала к ним, на улицу Амьо. В день похорон художника Жанна находилась на грани отчаяния, но не плакала, а только все время молчала.

Модильяни похоронили 27 января в скромной могиле без памятника на еврейском участке кладбища Пэр-Лашез. На кладбище его провожали все художники Парижа, среди которых был Пикассо, а также толпы его безутешных натурщиц.

На следующее утро после похорон, в четыре часа утра, будучи на восьмом месяце беременности, Жанна выбросилась из окна шестого этажа

Увидев любимого мертвым, Жанна решила: на земле ей делать больше нечего. И как ту не вспомнить ее пророческие картины, которые случайно увидел Леопольд Збровски.

Самоубийство Жанны Эбютерн стало трагическим постскриптумом к жизни Модильяни. Впрочем, кто знает, может быть, ее уход вслед за любим был скорее закономерным. И невольно возникает вопрос: а стал бы Модильяни тем самым Модильяни, если бы он был примерным семьянином, не пил, не курил и не скандалил. Думается, вряд ли…