Утомленные вином

Что же касается лучшего друга всех советских виноделов, то о нем существует два мнения. Если верить «сталинистам», то их кумир почти не ел и не пил.

Если же верить всем остальным, в том числе и хорошо знавшим Сталина людям, то он был весьма неравнодушен к горячительным напиткам.

Так, В. М. Молотов, работавший со Сталиным больше трёх десятилетий и участвовавший в огромном количестве официальных, полуофициальных и неофициальных застолий, отмечал:

— Сталин много не пил, а других втягивал здорово. Видимо, считал нужным проверить людей, чтобы немножко свободней говорили. А сам он любил выпивать, но умеренно. Редко напивался, но бывало.

«После смерти жены, — вспоминал Анастас Иванович Микоян, — а особенно в последние годы, он очень изменился, стал больше пить.

Сталин заставлял нас пить много, видимо, для того, чтобы языки наши развязались, чтобы не могли мы контролировать, о чем надо говорить, о чем не надо, а он будет потом знать, кто что думает.

Бывало, часа два посидим, и уже хочется разойтись. Но он заводил беседу, задавал вопросы на деловые темы.

Обычно все проходило нормально, но иногда он, не сдерживая себя, горячился, грубил, нападал на тех или других товарищей. Это оставляло неприятный осадок. Но было не часто.

Я наблюдал за Сталиным, сколько он ел. Он ел минимум в два раза больше меня. А я считал, что я объедаюсь. Ел он медленно, запивая вином».

С конца 30-х обеды на Ближней даче всегда были многолюдными, за большим столом усаживались человек 15–20.

Ссылаясь на свидетельства Хрущева, авторы пишут, что эти застолья, продолжавшиеся до 5 утра, превращались в пытки.

Сталин внимательно следил за разговорами перепившихся гостей, устраивал всякого рода провокации, пропускать тосты было невозможно. Однажды после таких застолий Никита Сергеевич обмочил постель.

Мы уже упоминали слова Молотова о том, что Сталин умел пить и не напивался сам, втягивая в это других. В воспоминаниях подтверждаются всего лишь два случая, когда Сталин был сильно пьян.

«Что касается самого Сталина, — вспоминал один из работников его охраны Алексей Рыбин, — то с 1930 по 1953 год охрана видела его „в невесомости“ всего дважды: на дне рождения С. М. Штеменко и на поминках А. А. Жданова».

— Смерть Жданова, неожиданная, очень сильно подействовала на Сталина, — вспоминал бывшего коменданта Ближней дачи Сталина Иван Орлов. — В тот день он сидел и плакал, приговаривая: «Я, старый, больной, жив, а он умер, лучше бы было, если бы умер я, а он был бы жив». Никогда я не видел Сталина пьяным, а в этот раз это было. Он стал даже буйным, нам пришлось принять меры и уложить его спать…

О поминках Жданова на даче Сталина вспоминали и офицеры охраны.

Одному из них, Михаилу Старостину, Молотов запретил выпускать Сталина ночью из дома «поливать цветы».

Когда тот сослался на заклиненный замок, Сталин приказал сказать министру, чтобы тот откомандировал Старостина.

На следующий день он вызвал его и сказал:

— Старостин, о чём у нас сегодня был разговор ночью, забудьте. Я не говорил, а вы не слышали. Поезжайте домой, отдохните и приходите на работу…

«Сталин, — вспоминал Старостин, — на поминках был не в лучшей форме, но, как видите, все ночные наши споры помнил хорошо.

В общем, я Сталина никогда пьяным не видел, как это было с Берией или Хрущёвым».

«По давно заведенному порядку, — писал в своих воспоминаниях генерал армии Штеменко, — перед Хозяином стоял удлиненной формы, очень красивый хрустальный графин с бесцветной жидкостью и запотевшими боками.

И. В. Сталин перед ужином обычно выпивал одну-две рюмки коньяку, а потом пил только сухое грузинское вино, наливал его из бутылок, этикетки на которых были отпечатаны на машинке.

Наполнит бокал на три четверти вином, а остальное, не торопясь, добавит из хрустального графина.

Первое время я, бывая на даче, внимательно наблюдал за всем окружающим и сразу приметил графин.

Смешно, конечно, но меня заинтересовало, что в нем. И я подумал: „Какая-то особая водка, чтобы добавлять к вину для крепости. Вот попробовать бы при случае“.

Долгое время затея эта не удавалась, поскольку место мое было довольно далеко от графина.

В тот злополучный вечер я опоздал к столу, так как задержался в соседней комнате у телефона — наводил по указанию И. В. Сталина справку о положении на одном из фронтов.

Когда вернулся в столовую и доложил, все уже сидели за столом, и обычное мое место было занято.

Сталин, заметив это, жестом указал на свободный стул рядом с собой.

Ужин затянулся. Разговор как всегда, шел о фронтовых делах. Каждый сам себя обслуживал — когда нужно было, шел к боковым столикам за очередным блюдом.

Ну, думаю, уж сейчас я эту водку попробую… Когда Сталин, как и все, встал, чтобы сменить тарелку, я быстро схватил заветный графин и налил полную рюмку. Чтобы соблюсти приличия, дождался очередного тоста и выпил… Вода!»

Впрочем, не только сам Сталин подменял вино водой.